Чудеса возможны, или Путь к Волшебству
Шрифт:
Живём средь вас мы
Забытые волхвы
Придёт наш час и
Увидите нас вы
Тайные знанья
Откроются для вас
Всё мирозданье
Ждёт этот дивный час
Многие из нас хотели бы быть первыми, но мало кто представляет из себя, какие последствия это налагает. Приятно воображать себя обладающим возможностями тех, кому доступны многие земные блага – у них ведь прекрасно налаженный быт, обилие знакомств, возможность разнообразных впечатлений и дальних путешествий. Обычно такими возможностями обладают первые лица государств, компаний или звезды спорта,
Чем выше находится человек и чем большую роль он играет в человеческом обществе, тем больше на нём ответственности. Представим себе скрипача, играющего в общем оркестре. Не так страшно, если он возьмет фальшивую ноту, а то и вовсе ее пропустит – общая симфония перекроет его недостачу. Другое дело – первая скрипка, которая у всех на виду. Любое несоответствие тут же будет замечено и многократно преумножено шквалом критики со стороны недоброжелателей. Правда, и правильная мелодия вызовет лавину аплодисментов, прежде всего, в его адрес.
Цена выбора лидера гораздо выше цены выбора обычного человека. Первой скрипке не прощают ошибок, которые делает рядовой скрипач. Если сфальшивит или не сыграет вторая, этого могут не заметить или не придать этому значения, но фальшивая нота первого скрипача будет замечена всеми и расстроит усилия всего оркестра.
Как-то одна из российских предпринимательниц пригласила меня на дачу в Крым, где она отдыхала летом, поработать с ней индивидуально.
В ходе проведенных консультаций она поведала мне историю своего обогащения, которое начиналось с нуля. Когда я спросил ее, как ей это удалось, она ответила просто: «Знаешь, как монгольских лучников учили стрелять на полном скаку? Прочувствовать свое единство с целью; мишень, как часть себя. Тогда стрела всегда попадает точно в цель».
В минуту, когда она проговорила эти слова, наши взгляды встретились.
На меня смотрели ее окаймленные черными волосами такие же черные раскосые глаза (Таня была наполовину татаркой) – и все мои дальнейшие вопросы отпали. В глубине её глаз я увидел монгольского лучника, несущегося на полном скаку навстречу противнику в полной уверенности, что он его сразит. Я понял, что эта уверенность передалась ей из прошлых жизней. Да и вся ее нынешняя жизнь показывала, что в небольшом крепком женском теле заключен сильный дух.
Маленькая татарка прошла через тысячи ситуаций, в которых не каждому мужику удалось бы постоять за себя. Она пережила вооруженные налеты, происки конкурентов, конфликты с силовыми структурами города – словом, все то, что стоило бы бизнеса, здоровья, а может, и самой жизни самому отчаянному предпринимателю. Ее держали в тюрьме, на нее насылали налоговые органы, ее закрывала санэпидстанция – всего и не перечесть. Временами ей и самой казалось, что дела её безнадёжно плохи, однако в последний момент всё волшебным образом налаживалось. Порой её приключения были настолько невероятны, что было трудно поверить в то, что она рассказывала – но её внутренние проблемы, с
Вот один из её рассказов, который она позволила обнародовать.
«Родилась я в бедной семье – отец бросил нас, когда я была маленькой. Мать не покупала мне ни конфет, ни кукол – одна только кукольная голова у меня была, с ней я и игралась. Возможно, поэтому мне трудно понимать свои чувства – только головой я всегда и жила.
А ещё помню, что с детства мне хотелось быть поближе к продуктам – я ведь редко ела досыта. Как появились деньги, купила я грузовик сгущенки, несколько тюков круп да тонну сахара, да стала в розницу продавать. Оттуда все и пошло.
Дела у меня шли хорошо и через некоторое время задумала я конфетный бизнес – так в детстве конфет хотелось, а ведь никогда их не было. Договорились мы со столичной фабрикой, что буду я у них за полцены конфеты без фантиков брать, а в нашем городе продавать. Открыла я фасовочный цех, наняла рабочих, чтобы конфеты заворачивали, а экспедиторы их по магазинам развозили. Работники поначалу все были свои – мои дети, муж, да дети мужа. Потом, конечно, постепенно расширились.
Как бизнес мой расти начал, многие стали завидовать и устраивать мне неприятности. Охотников до чужого добра у нас, как и у вас, пруд пруди – сам знаешь. Плати нам, говорят, договаривайся с нами – и всё у тебя будет хорошо!
А я не могу. Не могу я паразитам деньги платить, понимаешь?
Ты мне скажи, ну вот что за характер у меня такой? Все люди тихо-мирно вопросы решают – там взятку дадут, там за «крышу» заплатят, там начальство в долю пригласят – а мне непременно правду отстоять надо, приключений на свою задницу поискать.
Кто только силой не хотел от меня денег получить – и бандиты на меня нападали, и рэкет на встречу вызывал, и власти в кутузку сажали, да только ничего у них не вышло. Силой от меня никто ничего получить не смог. Со всеми разбиралась – с кем по закону, а где и защитники находились. Поняли они, что не на ту напали, оставили меня в покое и всё понемногу у меня наладилось. Отошла я тогда от бизнеса совсем, передала управление детям. Купила себе в Алупке дачу на горе и поехала туда на лето жить.
И вот отдыхаю я в своём особняке у Воронцовского Дворца, наслаждаюсь плодами трудов своих, нежусь в шезлонге среди цветочных грядок, любуюсь морем – видишь, какой вид у меня отсюда. Да только рано, видимо, на покой я собралась – не научились ещё мои управляющие без меня вопросы с властями решать.
Звонят мне в один прекрасный момент в Крым дети: «Приезжай, в конфетах наших ртуть нашли, закрывать нас хотят. Журналисты скандал подняли, к нам уже и силовые структуры, и санэпидстанция, и прокуратура наведывались… Все помещения опечатали, рабочих по домам разогнали. Мы сейчас рабочим за свой счет отпуска оформляем».
А я спокойно так говорю: «Никому не расходиться. Быть всем завтра утром на рабочих местах, я приеду, на месте и разберемся».
Успела я в тот же день билет на самолёт взять и из Крыма домой прилететь, утром подошла к фасовочному цеху, смотрю – действительно, пломба. А за мной толпа рабочих уже стоит. Смотрят на меня, ждут.
Тогда я просто срываю с ворот эту пломбу и говорю им: «Работайте».
Рабочим – что? Они себе в цех и повалили. А мои дети тут же меня обступили: «Ты, что, мать, не понимаешь, с кем шутишь? Да они ж нас в порошок сотрут!»