Чудеса все же возможны
Шрифт:
– Ну да. Так трудно порой выразить то, что внутри. Какая-то идиотская ухмылка тогда, когда хочется плакать.
Он ласково провел пальцами по ее слишком гладкому лицу.
– А массаж ты делала?
– Конечно. Я же медик. Мне наша массажистка несколько раз курсы массажа делала. Получше стало, конечно, но всё равно…
Он поцеловал ее в висок и успокоил:
– Тогда это просто дело времени. А тебе надо принять себя такой, какой ты стала. У меня такое чувство, что ты себя если не ненавидишь, то близка к этому.
Она устало прикрыла глаза. Как точно
Поняв, что обстоятельства незаметно переменились, Настя чуть слышно вздохнула. Рядом сидел уже не друг, а настойчивый любовник. Влад еще ничего не сказал, еще не стали требовательнее его объятья, а она уже знала, что сейчас последует.
Нужно было определиться, нужно ли ей это. Отказывать ему не хотелось, всё же это очень вредно для мужской физиологии, но и желания служить резиновой куклой для удовлетворения его похоти что-то не возникало. Он наклонился к ней и тихо спросил:
– Ну, ты уже всё поняла. Что скажешь?
Настя вздрогнула. Она и забыла, каково это – когда тебя понимают без слов. Кисло промямлила:
– Ну, если ты так хочешь…
Напряженный мужчина невесело засмеялся.
– Да я-то хочу, это естественно, но если не хочешь ты, я уж лучше как-нибудь потерплю. Могу даже до свадьбы. Если ты этого хочешь…
Настя не знала, чего хотела, поэтому тихо попросила:
– Поцелуй меня, пожалуйста!
Он негромко пробормотал:
– Как мудро… – и мягко, чтобы не вспугнуть ее, приник к губам.
Влад не спешил, давая ей время привыкнуть к себе, и Настя постепенно расслабилась, начиная получать удовольствие от его неспешных ласк. В голове мелькнуло: никогда раньше она не мечтала о такой близости. Конечно, ей хотелось нежности, но Влад был слишком недосягаем, чтобы мечтать о подобном. Но оказалось, что чудеса всё же возможны…
Постепенно его ласки становились всё откровеннее, всё настойчивее. Не встречая отказа, Владимир стал клонить ее к дивану и скоро они уже лежали, тесно прижавшись друг к другу. Тяжело дыша, он потребовал:
– Настя, говори уже, да или нет! Дальше я уже остановиться не смогу! И не бойся – сейчас уже больно не будет. Ты же врач, сама это прекрасно понимаешь!
Одно дело понимать, а другое помнить ту боль, что пронзила ее в первый раз. Немного помедлив, она бросилась в омут с головой, шепнув ему «да».
Он с облегчением вздохнул и принялся ласкать ее уже откровенно, гладя по внутренней поверхности бедер. Настя позволила ему снять с себя джинсы и кофточку, и даже сама стянула с него футболку. Всё остальное он скинул сам. На ней оставались только тонкие трусики, и он их пока не трогал, стараясь доставить ей как можно больше удовольствия. Он не надеялся так ее возбудить, чтобы добиться оргазма, но рассчитывал, что ей будет приятно. Помня о ее смешливости, тихо проговорил:
– Как плохо, что ты не стукнула меня по голове тогда, в детском саду, когда я треснул тебя машинкой. Наверняка я влюбился
– Почему четверо?
– А мне нравится число. Устойчивое очень. Две девицы, два парня. Чем плохо?
Настя начала смеяться, представив, как они колошматят по головам друг друга, влюбляясь всё больше и больше. Он с трудом сглотнул, и, прижав к себе, признался:
– Как я люблю твой смех! Как я скучал по нему все эти годы! – и принялся целовать ее смеющийся рот.
Ее тело охватила потрясающая легкость, и она уже без сомнений прижалась к нему. Его тело было раскалено, как закипающий чайник. Это сравнение снова посмешило ее, и она негромко хихикнула.
Влад посмотрел на нее одним глазом, ничего не спрашивая. Но вот, не в силах больше сдерживаться, кошачьим движением лег на нее и очень медленно и нежно, щадя ее, оказался внутри. Она приподняла колени, принимая его, и подвинулась под ним, устраиваясь поудобнее. Он тут же охнул и стал двигаться уже энергично, с ускоряющейся амплитудой. Под конец счастливо застонал и уткнулся ей в плечо, не скрывая блаженных содроганий. Она погладила его по затылку, чувствуя под руками мягкие, чуть волнистые волосы.
– Как хорошо! Жаль, что у меня не хватает выдержки довести тебя до такого же наслаждения! Я слишком долго тебя ждал, но скоро я смогу больше контролировать свое тело, и мы попробуем закончить вместе.
Она вовсе не жалела о неведомом ей наслаждении и просто провела рукой по его плечам, шаловливо перебирая пальчиками. Владимир тут же напрягся и предупредил ее:
– Не делай так, если не хочешь повторения!
Но на нее налетел порыв озорства и она положила ногу на его бедра, с некоторым коварством наблюдая за выражением его лица. У него тотчас помутнели глаза и он немедля откликнулся:
– Ах так, ну берегись! – И завязал с ней шутливую борьбу.
С нежной силой придавив ее к дивану, одной рукой зажал ее руки над головой, а другой стал ласкать ее тело, с наслаждением целуя напрягшуюся грудь. От затвердевших сосков по ее телу побежали колючие искорки, собираясь внизу живота и делаясь всё острее и острее.
Сначала она смеялась, но потом начала дышать так же тяжело, как и он. Постепенно восприятие действительности стиралось, уступая место другому, странному, больно-сладкому ощущению и она неожиданно для себя задрожала, и, тихо застонав, прижалась к нему в поисках чего-то гораздо более существенного, чем поцелуи.
Он заглянул в ее лицо, медленно провел рукой по ее лону и она устремилась за его рукой. Тогда он заполнил ее собой и стал отрабатывать старую мелодию – удар – тишина – удар – тишина. Но ей нужно было нечто другое и она нетерпеливо задвигалась под ним, стараясь утвердить свой ритм. Он понял ее и его удары стали нарастать, оставив в ее ушах нарастающий шум прибоя. Но вот шум достиг невыносимых высот, и она изогнулась от конвульсивной дрожи, охватившей всё ее тело.
Потом она плыла куда-то в водовороте, не в силах даже ответить на его вопрос: