Чудесное наследство. Книга 3
Шрифт:
– Смотрите, какой он стал красавец! – весело сказал я дядюшке и Кнедлику после того, как нежно и аккуратно вытер малыша краешком махрового полотенца. – Наверное, он самый красивый мышонок на свете!
– Насчет красоты не знаю, а вот что он самый прожорливый – уверен! – Кракофакс отодвинул от мышонка груду сосисок и, помолчав немного, добавил: – К счастью, с завтрашнего утра это будет уже не наша проблема…
Ты хочешь выгнать его на улицу?! – У меня от возмущения даже перехватило дыхание. – Такого маленького, такого замечательного мышонка?!
– Нет, оставлю здесь,
– Днем я обычно сплю, – подал голосок мышонок, сладко зевая и потягиваясь. – Впрочем, и вечером тоже!
И он, растянувшись на бумажной салфетке, прикрылся обрывком обертки от буженины и тихо засопел, изредка почмокивая и вздыхая.
Кракофакс пробормотал пару – тройку проклятий в его адрес, потом убрал продукты в холодильник и погасил свет.
– Спать так спать, – проворчал он сердито, – я не против! Но утром я этого нахала обязательно выгоню!
И пожелав нам с Кнедликом спокойной ночи, дядюшка улегся на свою кровать. А мы с невидимкой песиком – на свою.
Глава вторая
Мы легли в этот вечер довольно рано – часов в девять. И проснулись рано – часов в двенадцать ночи. Разбудил нас, конечно, громкий капризный голосок мышонка:
– Ну вот, убрали всю еду! Теперь бегай по всему дому, ищи себе пропитание!
– Цыц! – прикрикнул на него дядюшка. – Спи, негодник!
– В такую рань только куры ложатся, – хихикнул наш новый квартирант. И добавил: – Я хочу есть, а не спать!
Я понял, что он не замолкнет, пока не получит свое, и побрел к холодильнику.
– Одной сосиски хватит? – спросил я на всякий случай.
– До утра? – переспросил мышонок. – До утра, наверное, хватит.
Долгий протяжный стон раздался со стороны дядюшкиной кровати. Потом оттуда же донесся голос самого Кракофакса:
– Такой маленький и такой обжора… И как в тебя лезет столько еды?!
– Она не сама лезет, я ее в себя запихиваю, – охотно объяснил старичку-пуппетроллю мышонок. И вцепившись передними лапками в сосиску, он поднес ее к широко распахнутой пасти и показал нам всем как это делается.
– А ведь он мог бы в цирке выступать… – проговорил я, не подозревая о том, что подаю сейчас дядюшке новую «светлую идею».
– Мог бы, – согласился со мной Кракофакс, – но только не с номером «Пожирание пуппетролльских сосисок». Этот номер я вычеркиваю из программы!
Немного успокоившись, дядюшка спросил:
– Ну что, будем спать или продолжим ночные беседы? Я выбираю сон!
И он сунул голову под подушку. Кнедлик тоже зарылся поглубже под одеяло, стянув его с меня почти полностью. Я попробовал отнять свою половину одеяла у щенка, но отвоевал только два – три мерхендюйма. Тогда я слез с постели и подошел к столу.
– Тебе не холодно? – спросил я малыша. – Может быть, ляжешь к Кнедлику? От него так и пышет жаром!
– Не хватало мне только набраться блох! – фыркнул насмешливо нарушитель ночного спокойствия. – Лучше расскажи какую-нибудь интересную историю, а я попробую уснуть.
Со стороны дядюшкиной кровати снова раздался протяжный
– Разве можно уснуть, слушая интересную историю?
– Нельзя, – согласился с Кракофаксом мышонок. – Но я попытаюсь. Вдруг получится?
Я порылся в памяти и, не найдя там чужой интересной истории, решил поведать мышонку свою.
– Хорошо, слушай. – Я присел на стул, облокотился руками на край стола и, глядя в любопытные глазенки крошечного непоседы, начал рассказывать. – «История о том, как пуппетролль Кракофакс поехал кататься в горы на лыжах с господином Здравым Смыслом и что из этого вышло». Когда-то давным-давно, лет пять или шесть тому назад, пуппетролль Кракофакс еще был мужчиной хоть куда: высокий, стройный, с кудрявой шевелюрой на голове. По выходным дням – а их у него было не меньше семи в неделю! – он любил на чем-нибудь покататься. Летом на лодке или плоту, зимой на коньках или лыжах. А иногда и просто на входной двери: приоткроет ее, залезет на верх и давай туда-сюда гонять!
– Что-то я такого не помню, – приглушенно пробормотал дядюшка, не высовывая головы из-под подушки.
– Стареешь, вот и не помнишь, – объяснил я ему его «простительную забывчивость». И продолжил: – Однажды – это было зимой, – к нему заглянул его старый знакомый по имени господин Здравый Смысл и предложил покататься с гор на новеньких лыжах.
– Это я предложил, а он стал поначалу отказываться, – поправил меня дядюшка и вытащил голову из-под подушки.
– Какая разница! – поморщился я, не довольный тем, что меня перебивают.
– Большая, Тупсифокс, большая. К советам этого господина нужно почаще прислушиваться, и тогда все будет отлично!
– В тот день он к тебе прислушался…
– Да, я умею убеждать.
Печальный, протяжный вздох дядюшки посеял у всех нас некоторые сомнения в правоте его только что сказанных слов.
– Итак, они взяли лыжи и поехали на вокзал, чтобы уже оттуда добраться до горнолыжного курорта. – я на секунду сделал паузу и, убедившись в том, что дядюшка больше не собирается меня поправлять, снова заговорил: – Все время они были рядом друг с другом: и когда выходили из дома, и когда шли к автобусной остановке, и когда мчались к Центральному железнодорожному вокзалу… И только у самых касс они внезапно разлучились: дядюшка взялся подержать обе пары лыж и палок, а господин Здравый Смысл стал покупать билеты на поезд.
– Я забыл дома деньги, а мой друг любезно согласился за меня раскошелиться, – объяснил дядюшка мне, а заодно Кнедлику и мышонку, причину сложившейся тогда ситуации.
– Пуппетролль Кракофакс стоял у стены неподалеку от касс и ждал, когда ему принесут билет, за который он не заплатил ни гроша, – как ни в чем не бывало продолжил я свое повествование. – Наконец он начал волноваться: неужели господин Здравый Смысл снова куда-то пропал?! С ним это частенько случалось и раньше…
– Ну не так уж и часто… – пробубнил обиженно мой дядюшка. И, уже веселее, добавил: – Но не я же тогда исчез?! Я стоял у стены с двумя парами лыж и палок и не сдвинулся с места ни на шаг!