Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями
Шрифт:
На крыльце какого-то дома он присел, чтобы немного передохнуть.
Шаги слышались теперь где-то вдалеке.
— И чего это я так испугался? — успокаивал себя Нильс. — Может, он просто гуляет. Надоело стоять, вот он и пошел пройтись. Что тут особенного? Да я ему ничего плохого и не сказал…
Нильс прислушался.
Тут за углом точно ударил набат — так гулко и звонко застучали по камням стопудовые сапоги.
Бронзовый шел прямо на Нильса. Он шел, не сгибая колен, не поворачивая головы, и застывшим
«Куда бы спрятаться? — думал Нильс, растерянно оглядываясь. — Куда бы спрятаться?»
Но все двери в домах были плотно заперты, негде укрыться, негде спастись.
И вдруг Нильс увидел на другой стороне улицы старую, полуразвалившуюся деревянную церковь. От времени стены ее покосились, крыша съехала набок, и, наверное, вся церковь давно бы рассыпалась, если б старые кряжистые клены не подпирали ее своими разросшимися ветвями.
«Вот где я спрячусь! — обрадовался Нильс. — Залезу на самую верхушку дерева, тогда меня хоть до завтра ищи — не найдешь».
И Нильс бросился через дорогу.
Он был уже почти у самой цели и только теперь увидел, что на церковной паперти стоит какой-то человек. Человек этот в упор смотрел на Нильса и подмигивал ему одним глазом.
Нильс совсем растерялся.
Что теперь делать? Куда деваться?
Назад бежать — Бронзовый его, как муху, раздавит, вперед идти — может, еще хуже будет. Кто его знает, почему этот человек подмигивает? Будь у нею хорошее на уме, он бы по-хорошему и разговаривал, а не мигал.
Но в это время где-то совсем близко загремели, загрохотали бронзовые сапоги.
Раздумывать было некогда, и Нильс двинулся вперед.
А человек на паперти стоял все так же неподвижно. Он подмигивал Нильсу то одним глазом, то другим, кивал ему, но с места не сходил. И каждый раз, когда он наклонял голову, раздавался легкий скрип, точно кто-то садился на рассохшуюся табуретку.
«Кажется, он не такой уж сердитый. Даже как будто улыбается, — подумал Нильс, подходя к нему ближе. — Да что это! Ведь он же деревянный!»
И верно, человек этот с ног до головы был из дерева. И борода у него была деревянная, и нос деревянный, и глаза деревянные. На голове у деревянного человека была деревянная шляпа, на плечах деревянная куртка, перетянутая деревянным поясом, на ногах деревянные чулки и деревянные башмаки.
Одна щека у деревянного человека была красная, а другая серая. Это оттого, что на одной щеке краска облупилась, а на другой еще держалась.
На деревянной его груди висела деревянная дощечка. Красивыми буквами, украшенными разными завитушками, на ней было написано: «Прохожий! На твоем пути Смиренно я стою. Монетку в кружку опусти — И будешь ты в раю!»
В левой руке Деревянный держал большую кружку — тоже деревянную.
«Вот оно что! — подумал Нильс. — Он, значит,
И Нильс полез в карман за вороньей монеткой.
Деревянный сразу догадался. С протяжным скрипом и потрескиванием он наклонился и поставил перед Нильсом свою кружку.
А тяжелые удары бронзовых подошв гремели уже совсем за спиной.
«Пропал я!» — подумал Нильс.
Он с радостью сам залез бы в кружку для монет. Да, на беду, отверстие было слишком узким даже для него.
А Деревянный словно понял Нильса. Что-то опять заскрежетало у него внутри, и деревянная рука опустилась к самой земле.
Нильс вскочил на широкую, как лопата, ладонь. Деревянный быстро поднял его и посадил к себе под шляпу.
И как раз вовремя! Из-за угла уже вышагивал Бронзовый!
Примостившись на макушке своего деревянного спасителя, Нильс с ужасом ждал, что будет дальше.
Сквозь щели в старой, рассохшейся шляпе Нильс увидел, как подходил Бронзовый. Он высоко выбрасывал ноги, и от каждого шага искры выбивались из-под его подошв, а камни мостовой глубоко вдавливались в землю. Бронзовый был очень зол.
Он вплотную подошел к Деревянному и, стукнув палкой, остановился. От удара тяжелой палки задрожала земля, и Деревянный так зашатался, что шляпа вместе с Нильсом чуть не съехала у него на затылок.
— Кто ты такой? — прогремел Бронзовый. Деревянный вздрогнул, и в его старом теле что-то затрещало. Он отдал честь, потом вытянул руки по швам и скрипучим голосом ответил:
— Розенбум, ваше величество! Бывший старший боцман на линейном корабле «Дристигхетен». В сражении при Фербелине дважды ранен. По выходе в отставку служил церковным сторожем. В тысяча шестьсот девяностом году скончался. Впоследствии был вырезан из дерева и поставлен вместо кружки для милостыни.
У этой паперти святой
Стою, как на часах.
Мой прах под каменной плитой.
Душа на небесах.
Деревянный снова отдал честь и застыл.
— Я вижу, ты славный солдат, Розенбум. Жаль, что я не успел представить тебя к награде, пока меня не водрузили на эту тумбу посреди площади.
— Премного благодарен, — опять козырнул Деревянный. — Всегда готов служить верой и правдой своему королю и отечеству!
«Так, значит, это король! — ужаснулся Нильс и даже съежился под шляпой.
— А я его пугалом обозвал!..»
— Послушай, Розенбум, — снова заговорил Бронзовый. — Ты должен сослужить мне еще одну, последнюю службу. Не видел ли ты мальчишку, который бегает тут по улицам? Сам он не больше воробья, зато дерзок не по росту. Ты подумай только, этот мальчишка не знал, кто я такой! Надо его хорошенько проучить.