Чудесный автоматический грамматизатор
Шрифт:
– Да, понимаю, Найп, понимаю. Все это очень интересно, только какой в этом прок?
– Большой, мистер Боулен. Рынок ограничен, а мы сможем выдавать нужный материал в нужное время, когда захотим. Это бизнес, только и всего. Сейчас я говорю с вами на вашем языке - это коммерческое предложение.
– Дорогой мой, какое же это коммерческое предложение? Коммерческим оно вообще быть не может. Вы не хуже меня знаете, в какую сумму влетает создание таких машин.
– Да, сэр, знаю. Но при всем моем уважении к вам, я не думаю, что вам известно,
– И сколько же?
– Гонорары доходят до двух с половиной тысяч долларов, а в среднем платят по тысяче.
Мистер Боулен подскочил на стуле.
– Да, сэр, так оно и есть.
– Не может быть, Найп. Это просто смешно!
– Нет, сэр, это правда.
– И, глядя мне в глаза, вы хотите сказать, что журналы выбрасывают такие деньги только за то... за то, что человек нацарапает на бумаге какой-то рассказик? Бог с вами, Найп! Еще что придумаете? Тогда выходит, все писатели - миллионеры.
– Именно, мистер Боулен. Вот чем и ценна наша машина. Послушайте, сэр, я скажу вам кое-что еще. Я все рассчитал. Большие журналы печатают примерно три художественных рассказа в каждом номере. Теперь взять хотя бы пятнадцать самых крупных журналов - тех, что платят самые высокие гонорары. Некоторые из них выходят раз в месяц, но большинство - еженедельники. Ладно, значит, каждую неделю они покупают, скажем, по сорок больших рассказов. А это сорок тысяч долларов. Так что стоит машине заработать, и весь рынок будет наш.
– Да вы с ума сошли, мой мальчик!
– Нет, сэр, честное слово, нет. Все так и есть, как я говорю. Неужели вы не понимаете? Одним только объемом мы задавим их полностью. Моя машина будет выдавать каждые пятнадцать секунд рассказ из пяти тысяч слов - уже напечатанный и готовый к рассылке. Разве писатели смогут за нами угнаться? Я спрашиваю вас, мистер Боулен, разве они смогут?
В этот момент Адольф Найп заметил, что у шефа несколько изменилось выражение лица: в глазах усилился блеск, ноздри раздулись, лицо застыло, словно окаменело. И Найп поспешно продолжал:
– В наше время, мистер Боулен, нельзя надеяться, будто что-то сделанное вручную найдет применение. Ручная работа не может конкурировать с массовым производством, особенно у нас в стране, - вы же это прекрасно знаете. Ковры... стулья... ботинки... кирпичи... посуда - возьмите что угодно - все теперь производится машинами. Возможно, при этом страдает качество, но разве это имеет значение? Принимается в расчет только стоимость самого производства. А рассказы... что ж, это такой же товар, как ковры и стулья, и никого не интересует, как они изготавливаются, главное, чтобы их поставляли. И мы будем продавать их оптом, мистер Боулен! Мы разорим всех писателей в нашей стране. Монополизируем рынок!
Мистер Боулен выпрямился на стуле. Теперь он слушал, подавшись вперед, положив локти на стол. Лицо оживилось, маленькие карие глазки впились в собеседника.
– И все-таки, мне кажется, эта машина не найдет
– Сорок тысяч в неделю!
– вскричал Адольф Найп.
– Да если мы снизим цену вдвое, до двадцати тысяч в неделю, то и тогда это составит миллион в год!
– И уже тише добавил: - Разве вы получали миллион в год, когда создавали этот несчастный электронный вычислитель, а, мистер Боулен?
– Нет, серьезно, Найп. Вы действительно думаете, что эти рассказы будут покупать?
– Послушайте, мистер Боулен. Кому понадобится заказывать рассказы, когда можно получить готовые за полцены? Разумно, не правда ли?
– А как вы собираетесь их продавать? Как объясните, кто их написал?
– Мы откроем свое литературное агентство и через него будем рассылать наши рассказы. Для всех авторов придумаем фамилии.
– Мне это не нравится, Найп. По мне, так это смахивает на мошенничество, вы не думаете?
– И еще одно, мистер Боулен. Стоит нам начать, как мы сможем извлекать пользу из побочных продуктов. Взять хотя бы рекламу. Сейчас всякие там производители пива и всего прочего готовы платить бешеные деньги, если кто-то из знаменитых писателей разрешит поставить свое имя на их изделии. Да Господи, мистер Боулен! Мы ведь не о детских игрушках говорим. Это же большой бизнес!
– Не слишком-то заноситесь, мой мальчик.
– И еще одно. Почему бы нам не использовать и ваше имя, мистер Боулен? Скажем, подписывать им самые удачные рассказы, если вы, конечно, хотите.
– Боже мой, Найп. Да зачем мне это?
– Не знаю, сэр. Вообще-то, знаменитых писателей очень уважают возьмите хотя бы Эрла Гарднера или Кэтлин Норрис. Нам же понадобятся разные фамилии, я и сам, например, подумываю о том, чтобы подписать парочку рассказов, просто для пользы дела.
– Подписывать рассказы, говорите?
– задумчиво проговорил мистер Боулен.
– Что ж, в клубе просто обалдеют, когда увидят мою фамилию в журналах - в хороших журналах, разумеется.
– Вот именно, мистер Боулен.
На мгновение глаза мистера Боулена сделались отсутствующими, в них появилась некая мечтательность, и он улыбнулся. Но тут же встрепенулся и стал просматривать лежащие перед ним чертежи.
– Одно не совсем понятно, Найп. Откуда возьмутся сюжеты? Ведь сюжет машина придумать не может.
– А мы введем в нее сюжеты, сэр, это не проблема. Сюжетов хватает. Триста или четыреста уже собраны в папке, что слева от вас. Мы их введем прямо в сюжетную память.
– Продолжайте.
– В машине много и других небольших нововведений, мистер Боулен. Вы сами увидите, когда хорошенько рассмотрите схемы. Например, предусмотрен трюк, которым пользуются почти все писатели: ведь в каждый рассказ они нарочно вставляют какое-нибудь длинное, заковыристое слово. Чтобы читатель думал, будто автор жуть какой умный. Вот и моя машина будет делать то же. У меня заготовлен целый список длинных слов специально для этой цели.