Чудесный сад

Сборник

— Что вы, что вы, мои милостивцы! — замахал руками Алдакен. — У меня и в мыслях не было сравнивать тощего куличка с разъевшимися гусями. Так ведь никому не придёт в голову равнять и безвестного сироту Алдара-Косе с вами, высокородные баи. Потому-то я и предлагаю вам вместо себя куличка, а себе вместо вас беру гусей.

Глядят охотники друг на друга, и на Алдара, и на битую дичь — и уже ничего понять не могут. Совсем задурил им головы безбородый. И принялись они со вздохами за куличка.

А Алдакен ел-ел да ещё и в мешок припрятал гусятину.

Назавтра

убили охотники лебедя. Снова задача: как его делить? Птица одна, едоков трое.

— Вот что я придумал, — предложил Алдар-Косе. — Положим лебедя в казан, пусть себе варится, а сами покамест поспим у костра. И кому приснится самый лучший сон, тот и разделит лебедя по своему усмотрению.

Легли. Алдар-Косе как растянулся, так и захрапел. А те двое и не собираются спать. «Храпи, храпи, Алдакен! Пока ты храпишь, мы себе такие сны насочиняем, каких не видел ещё ни умный, ни дурак». До полуночи проворочались баи с боку на бок, принюхиваясь к запаху дичины. А потом и сами уснули, да так, что и утро проспали.

Проснулись охотники — солнце высоко, Алдар-Косе сидит в сторонке, что-то напевает, угли под казаном чуть тлеют.

Стали рассказывать сны.

Начал по старшинству Акбай:

— Привиделся мне удивительный сон, будто я не я, а сказочный конь — тулпар. На спине у меня могучие крылья, на ногах — серебряные копыта, по хребту вьётся золотая грива. Вдруг явился передо мной неведомый батыр, накинул на меня драгоценную сбрую и вскочил мне на спину. Тряхнул я гривой, ударил копытами, взмахнул крыльями и взлетел на небо…

Карабай сказал:

— Твой сон, Акбай, и вправду удивительный, но он только начало моего сна. Ведь тот батыр, что взлетел на тебе в небо, был я. Очутившись на небе, я не испугался, не растерялся. Скачу всё дальше и дальше — впереди солнце, позади луна, под ногами звёзды, а над головой носятся райские гурии и указывают мне путь к престолу аллаха…

— Ах, — подал голос и Алдар-Косе, — хороши ваши сны, баи мои, до чего ж хороши! Сколько ни думай, не скажешь, чей лучше. А мне и рассказывать нечего. Ведь я видел во сне всё то же, что и вы: и как почтенный Акбай превратился в тулпара, и как почтенный Карабай стал батыром. А когда дошло дело до того, что оба вы вознеслись на небо, заплакал я горько, и говорю сам себе: «Не вернутся теперь мои кормильцы назад, покинули они сироту Алдакена. И лебедь уж больше им не нужен. У престола аллаха небось получше еда. Но не пропадать же напрасно и земной пище…» Взял я да и съел с горя лебедя на помин душ ваших…

— Во сне съел или наяву? Отвечай, проныра! — вскричали Акбай с Карабаем и, стукнувшись лбами, наклонились над казаном. А в казане лишь лебяжьи косточки плавают.

Напустились баи на Алдара-Косе:

— Хватит с нас твоих шуток. Проваливай!

— Ну что ж, — сказал Алдакен, — пойду себе дальше. Для бездомного везде приют. Но как найти такое место, где бы шутки умных не злили дураков?

И он исчез в камышовых зарослях.

Почему Алдар-Косе был безбородым

Раз во время тоя кто-то спросил у Алдара-Косе:

—

Эй, Алдакен! Отчего у тебя не растёт борода?

И Алдар-Косе, словно он только и ждал такого вопроса, невозмутимо ответил:

— Незадолго до того, как мне явиться на свет, мои добрые родители затеяли спор, кого им пошлёт судьба — мальчика или девочку. Отец уверял: «Сын будет!» Мать твердила: «Нет, дочка!» А надо вам сказать, ещё до рождения я горячо любил и почитал своих родителей. И вот, чтобы угодить отцу, я родился мальчишкой, а чтобы не огорчить мать, навсегда остался безусым и безбородым. Жизнь, друзья, часто ставит нас в затруднительное положение, но никогда не следует теряться: уж если попал в пастухи, умей найти пастбище!

Все засмеялись, а Алдар-Косе ещё подкинул хвороста в огонь.

— Да и какой прок, посудите сами, в усах и бороде? Захочешь плюнуть вверх, а там усы. Захочешь плюнуть вниз, а там борода. То ли дело я: поплёвывай себе, как вздумается, и никакой помехи. Разве это не выгода? Но главная выгода в другом. Кого, скажите, не старят годы да невзгоды? А вот надо мной так ни горе, ни время не властно. О том и пословица сложена: «Могучий нар не знает усталости, безбородый не ведает старости». Вечная молодость, что ни толкуй, всё же ценнее бороды. Верно я говорю?

— Да, уж ты скажешь, Алдакен! — загудели весёлые голоса. — Пей кумыс, говорун, пей на здоровье! И пусть на твоих дорогах почаще встречаются такие люди, у которых мало ума, да много денег.

Как Алдар-Косе приходил к бию за советом

Был этот бий таков: придёт к нему виновный, да с дорогим подарком, — уйдёт приплясывая, придёт правый, да. с пустыми руками, — уйдёт в слезах. Потому-то и прославляли его баи за мудрость, да зато бедняки проклинали на все лады.

«Постой-ка, обдирала, — грозит про себя бию Алдар-Косе, — хоть у тебя и длинная борода, а придётся мне, безбородому, поучить тебя уму-разуму».

И вот он уже слезает с коня у юрты бия.

Кто бы узнал Алдакена! Халат на нём такой, что, пожалуй, и хан не погнушался бы надеть: как утренняя заря, сияет атлас, как цветущий луг, пестреют узоры. Но ещё издавна известно: нарядится богатей — его поздравят с обновой, а нарядится бедняк — станут выпытывать: «Где украл?»

— Ай-пырымай! Какой халат! — раскинул руки бий, увидев Алдара. — Ты у кого это стянул его, мошенник? Не тебе бы владеть такой вещью, не по посудине черпак. Носить бы его какому-нибудь уважаемому человеку, вроде меня, да и то не всякий день, а по большим праздникам…

Алдар-Косе, ни слова не говоря, стаскивает с себя халат и накидывает на плечи бия.

Бий сразу растаял, заулыбался и второпях стал напяливать халат, никак не попадая в рукава.

— Ай, да халат! Вот так халат! — вертелся он на одном месте и всё оглядывал себя то с одного, то с другого бока. — Ну и уважил ты меня, дорогой Алдар-Косе! Вижу теперь, напрасно говорили мне про тебя дурное… Может, и вправду насолил ты какому-нибудь дуралею, так пусть пеняет на себя: не разевай рот — не проглотишь муху.