Чудо для других
Шрифт:
– Я сам себя не узнаю. Погоди, мне плохо, Они остановились.
– Знаешь, - заговорил Виктор, - все это я сгоряча. Я буду делать добро. Иначе просто нельзя, не могу. Только вот - как, с какого боку?.. А то, что я наговорил, - просто голова закружилась. Знаешь, в каждом сидит свой личный ангел-подонок. У кого большой, у кого
– Болит?
– спросила Зоя, трогая его за рукав.
– Уже легче. С пальмой хуже было, Может, привык?
– А что с ногами?
– Слабость просто. Знаешь, я сяду, Виктор постелил пиджак прямо на травяной обочине дорожки и сел.
– Садись, - пригласил он Зою, Она помедлила и села рядом.
– Вот что я хочу сказать, - начал Виктор.
– Пожалуйста, пойми. Я никогда не был корыстным. Вообще-то о себе такое не говорят, но ты же не дашь соврать. Я всегда помогал, чем мог, - тебе, друзьям, всем. Мне не в чем себя упрекнуть. И вот однажды мне все просто опостылело, обидно стало все раздавать, себя раздавать, и никто, понимаешь, никому нет дела до тебя. А ведь мне тоже надо что-то. Меня же звали, только если плохо. А когда мне было невмоготу, я терпел в одиночку из гордости. Но нельзя же вот так, вечно поступаться собой. Рано или поздно сломаешься. И у нас с тобой вышло именно так...
– Да.
– Когда люди вдвоем, один из них должен все время отдавать, уступать, подчиняться,.. Себя терять ради другого. И я устал от этой роли. Мне стало не под силу. И я захотел, чтобы мне тоже хоть что-то, хоть капельку дали... Ты понимаешь?
– Да.
– Не денег, не славы, не власти - тепла хочу, обыкновенного людского тепла, даже не благодарности, просто так... Я не озлобился, я просто надорвался... Что ты говоришь?
– Я говорю, тебе будет благодарен весь мир.
– Но что будут любить - мои благодеяния или меня?
– Ты и есть твои
– Думаешь? Нет, подарку не нужно ответное тепло. Оно нужно дарителю. Только глупо это тепло требовать, вот в чем вся штука. Получается не доброта, а купляпродажа какая-то... И выходит, что дарителю никто ничего не должен...
– Каждый должен столько, сколько может. А ты можешь все.
– Я вещи могу, - ответил Виктор.
– Одни только вещи. А как же все остальное?
Они помолчали.
– Какой ты был добрый...
– сказала Зоя.
– Я сейчас вспоминаю, какой Ты был добрый... Я спросить хочу - ты не обидишься?
– Нет.
– По-моему, ты говоришь правду. Но, извини, чуточку это похоже на театр. Витя, ты только не обижайся, Скажи, ты правда не позируешь передо мной?
– Позировать?
– Он посмотрел ей в глаза.
– Зачем?
И в его взгляде Зоя увидела одиночество, равное смерти. Простота и безнадежность космоса, горькая, непосильная для человека.
– Прости.
– Ничего. Ты спросила, я ответил.
– Нет, я о другом. Я никогда ведь не думала, что у тебя творится в душе, Ну добрый, он добрый и есть.
– Просто мы разные люди.
– Нет, - сказала Зоя.
– В основе, в глубине все люди одинаковы. Разве нет?
– Может быть.
Зоя, сощурясь, смотрела на солнце.
– Наверное, я ожесточился, - сказал Виктор.
– Ты говорил, надо очень сильно сосредоточиться?
– вдруг спросила Зоя.
– Да. Предельно.
– Протяни руку.
Оба замерли в предчувствии того, что должно было произойти. Не могло не произойти.
Словно невидимая птица порхнула между ними. Мгновение вздохнуло, напряглось и разрешилось большим -спелым яблоком. Виктор стиснул его пальцами,
– Вот, - сказала Зоя.