Чудо-компасы
Шрифт:
Видит вкусную снедь акулий глаз, да акулий зуб неймет.
Электрическим током загоняют рыб в сети.
Подводными электрическими изгородями отделяют места, где присутствие рыб нежелательно.
Водится в Ниле удивительная рыба мормирус, прозванная водяным слоном за длинный хоботок, которым она копается в донном иле, выискивая личинки насекомых и поднимая при этом облака мути, такой густой, что рыба сама себя не видит.
У основания хвоста мормируса находится своеобразный генератор электрического тока. Когда рыба разряжает генератор, вокруг нее возникает электрическое поле. Любой
Чувствительность его удивительна! Поймать мормируса в сеть просто невозможно. Мормирус улавливает своим локатором нити сети и удирает.
Он ощущает присутствие человека, подошедшего к аквариуму.
Электрические разряды, которые возникают, когда человек причесывается гребенкой, заставляют мормируса метаться в панике.
Подобные локаторы есть у многих рыб.
Ну, а способны ли рыбы ощутить направление магнитных силовых линий Земли?
Чтобы ответить на этот вопрос, давайте съездим в Борок.
Там, в Борке, на берегу Рыбинского водохранилища, расположен Институт биологии внутренних вод.
Здесь изучают магнитные компасы рыб
Борок… Когда-то здесь было родовое поместье Николая Александровича Морозова, замечательного человека, талантливого естествоиспытателя, революционера, просидевшего более тридцати лет в царских тюрьмах.
Первый вопрос, который задают здесь приезжему, всегда один и тот же:
— Ну, а в гостях у Морозова вы уже побывали?
Вот мы с вами прежде всего и пойдем в дом, где родился, жил и умер Николай Александрович, — там сейчас мемориальный музей его имени.
К тому же с этим замечательным человеком полезно познакомиться, а особенно нам, будущим испытателям природы. Ведь Морозов был одним из нас, естествоиспытателей.
Посетители неслышно ступают в войлочных туфлях по тихим комнатам старинного бревенчатого барского особнячка, рассматривают картины, фотографии, мебель, арестантский халат, в котором Николай Александрович вернулся из тюрьмы, перелистывают книги, которые тот написал, и незаметно для самих себя подпадают под обаяние этого человека.
Скоро посетителю становится ясно: ведь свою детскую улыбку, открытое доброе лицо и душевную чистоту Морозову удалось сохранить потому, что он всю жизнь руководствовался большим жизненным правилом: человек должен смотреть на себя как на орудие счастья для других.
Морозов прожил, подчиняясь этому правилу, и, вероятно, был гораздо счастливее других, кто не знал нужды, кто не провел тридцати лет в страшных казематах Петропавловской и Шлиссельбургской крепостей. Отсюда идет и его любовь к жизни, и жизнерадостность. «Иногда
Морозов любил природу и считал, что близость к ней, естественные науки и революция принесут счастье людям, человечеству. После Октябрьской революции он, видный ученый, создал биологическую станцию в своем поместье и отдал ее народу.
Ну, а сейчас вокруг морозовского домика раскинулись постройки института.
А отойдешь несколько шагов в сторону — и началось сказочное лукоморье: того гляди, возникнет дуб, а на дубе том кот ученый…
Чуть дальше — Рыбинское водохранилище, а там гудят волжские пароходы, качаются в институтском порту суда…
Зайдем к ихтиологам.
Много разных вопросов изучают здесь, — вопросов, связанных с жизнью рыб. Очень интересуются здесь и рыбьей навигацией. И это понятно: проблема навигации рыб имеет не только теоретическое, но и практическое значение.
Многие рыбы после нагула в Каспийском море идут вверх по Волге, чтобы, отметав икру в излюбленных местах, скатиться в море. Проходит некоторое время, и их детишки-мальки плывут в Каспий. Однако река во многих местах перегорожена плотинами. Всюду возникли огромные водохранилища — как тут плыть рыбе?
Люди построили рыбоходы, соединяющие верхний бьеф с нижним, водохранилище с рекой. И как ведут себя рыбы, оказавшись перед плотиной? Находят ли они дорогу в рыбоходы?
Что делают они в верхнем бьефе, когда нарушены привычные условия жизни и исчез компас, указывавший рыбе путь на место нереста — течение реки? А нельзя ли как направить рыб на новые места нереста?
Мы с вами исследователи, а исследователи тем и отличаются от неисследователей, что их интересует все, но больше всего любимый вопрос. Тут уж они хотят знать не только то, что знают другие, но и то, что никто не знает и что надо исследовать самому.
Наш любимый вопрос — это вопрос ориентации. Вот мы и отправимся в лабораторию, где им занимаются.
Здешние ихтиологи гостеприимный народ, и они вовсе не считают, что если тебе немного лет, то ты обязательно истребитель и истязатель всего живого, мастер ломать тонкие приборы и специалист совать свой длинный нос туда, где он меньше всего нужен. Местные ребята готовы помочь взрослым в их исследованиях, и взрослые готовы принять их помощь.
Нас проводят в большую комнату, уставленную аквариумами, аккумуляторами, опутанную проволоками, — рай для Андрейки.
Посреди комнаты два массивных бетонных пьедестала. На них устанавливаются аквариумы, когда проводятся самые тонкие эксперименты и есть опасность, что рыбешки воспримут дрожание пола от шагов за какой-нибудь сигнал.
Рядом с пьедесталом стоит длинный ящик на высоких ножках. Он наполнен водой, и в нем плавает несколько рыбок — это аквариум. На аквариум как бы надеты два кольца, очень похожих на велосипедные колеса, но только без втулок и спиц. На колеса намотана тонкая звонковая проволока. Наш Андрейка не заслужил бы звания великого электротехника нашей эпохи, если бы не уставился глазами на обмотку и проводку.