Чудо-компасы
Шрифт:
Нужно думать, осетры, почувствовав электромагнитное поле, поплыли дальше, лишь когда привыкли к нему.
Проплывали они у самого берега тоже не случайно: у берегов провода провисают не так низко и там электромагнитное поле не такое сильное.
И лабораторные опыты и наблюдения в природе показывают, что рыбы ощущают магнитное поле. Однако способны ли они ориентироваться по магнитному полю Земли? Как проверить? Какие способы придумать? Нельзя же перемагнитить планету Землю и, переметив всех рыб, посмотреть, куда теперь поплывут…
И вдруг неожиданная удача.
Ихтиологи ловили лещей
Больших задач ученые не ставили, больших надежд на опыты не возлагали, а думали лишь о том, поплывут ли лещи домой или останутся жить в водохранилище, в чужих водах.
Очутившись в незнакомой воде, каждая рыбина описала большой круг — круг ориентации — и легла на прямой курс.
Ученые нанесли на карту этот курс — он совпал с магнитным меридианом этого места.
И лишь доплыв до знакомых мест, лещи направились к своему дому.
Исследователи полагают, что лещи ориентируются по магнитным линиям Земли, когда отсутствуют более надежные и простые ориентиры. Кстати, точно так же поступают и моряки. Они прокладывают курс и по магнитным компасам, и по солнцу, и по звездам, когда находятся в открытом море. Но едва показываются тополя, что растут у родного дома, забывают они про свою навигационную технику и плывут на эти тополя.
Однако нерешенных вопросов осталось очень и очень много.
Тысячи рек и речушек текут по нашей стране. Тысячи высоковольтных и низковольтных передач перекинуты через них. Множество самых разных рыб обитают в этих реках. Все ли рыбы ощущают электромагнитное поле, возникающее вдоль линии передач?
А какие рыбы, попав в чужие воды, направляются по магнитному меридиану? А может, это случайное совпадение?
Какое магнитное поле больше действует на них — сильное или слабое?
Вопросов сотни, ответов единицы.
И в этом вы, ребята, могли бы оказать большую помощь взрослым исследователям.
Зачем все это нужно?
Сколько времени существуют науки, столько времени ведутся споры между сторонниками «чистой» науки и практической.
«Практики» говорят:
— Все это очень и очень интересно, но ведь все это чистая наука. Лучше бы занялись чем-нибудь более практическим. Ну, например, выводили бы кроликов с коричневой шкуркой.
Слов нет, появление коричневых кроличьих шкурок в меховых магазинах вызвало бы фурор, — правда, не такой сильный, как, скажем, появление зеленых, фиолетовых или даже обычных бобровых шапок, но все же достаточный,
Проблемы навигации животных «чистая» наука и вместе с тем очень даже практическая.
Человек перегородил реки плотинами. Рядом с плотинами построил гигантские электростанции, тут же возникли моря — Рыбинское, Каховское, Братское, Цимлянское и много, много других. Какая ширь! Какая гладь и благодать! Плыви, пароход! Не бойся мелей и перекатов! Восхищайся, турист, — ничего этого не было здесь год назад! Ну, а вы, рыбы, не очень-то беспокойтесь. Мы и о вас подумали. Когда вы, плывя на нерестилища, доберетесь до гидротехнических сооружений, пошарьте вокруг. Возможно, вы обнаружите в бетонном берегу лаз — забирайтесь в него. Это — рыбоход, и он построен специально для вас, рыбы.
Ну, а когда вы окажетесь в верхнем бьефе, в море, то тут перед вами откроются просторы, которые и не снились вам, речным созданиям. Плывите, рыбы, на свои нерестилища. Размножайтесь, мы очень даже любим, когда ваше число увеличивается. Чувствуете, мы даже течение убрали, чтобы вам легче было передвигаться.
Но как раз этого-то и не надо было делать. Рыба, не чувствуя течения, не знает, куда плыть. Ведь течение и было тем компасом, который заводил рыб в верховья рек.
И в рыбоходы рыбины тоже забираются очень неохотно.
Технический мир, создаваемый руками человека, развивается быстро, гигантскими скачками, а биологический мир, живой мир, приспосабливается к этим изменениям очень и очень медленно. И пока приспособится к одному изменению, возникают другие.
Так что же делать?
Взрывать плотины, спускать воду, отказываться от технического прогресса? Одевать сермягу, лапти, шагать, согнувшись в три погибели, по бечевнику, таща за собой баржу и восхищаясь всплесками стерлядей, осетров, вобл?
Или ждать тысячелетиями, когда животные приспособятся к нашим техническим новшествам?
Сказать: обойдемся и без осетринки и без икры, тем более что химики уже научились приготавливать искусственную паюсную икру, которую не отличишь от настоящей? И на этом успокоиться?
Выход один — надо изучить повадки рыб, их компасы и подсказать им, что надо делать.
Но как втолковать рыбе: «Не советуем тебе, рыба, при создавшейся ситуации идти вверх по реке, потому что ты встретишь огромное количество всяких сооружений, которые не так-то просто преодолеть. Поэтому мы рекомендуем тебе забыть о старом месте нереста и идти на новое. И своим потомкам ты передай стремление заплывать именно на новое место, а не на старое».
Прежде всего надо выяснить, возможно ли в принципе приучить рыбу к новым нерестилищам? Или это стремление метать икру в родном нерестилище настолько сильно, что переделать его невозможно?
И тут встает еще один вопрос.
Потому ли рыбы плывут в родные места, что их предки тысячелетиями заплывали туда, или же потому, что там они провели детство? Иными словами — врожденное ли это стремление или благоприобретенное? Если оно приобретено при жизни, то его легче будет изменить.