Чудо купальской ночи
Шрифт:
– Какая досада, – попытался развеселить ее Клим, – а мне так нравилось тебя носить на руках.
– Я еще предоставлю тебе такую возможность! – рассмеялась наконец своим чудесным смехом девушка.
Они лежали на кровати: Полина в миленькой ночнушке под одеялом, а Клим, все еще одетый, сверху одеяла, и разговаривали о чем-то незначительном, пока девушка не спросила:
– Почему ты не ложишься?
– Лягу чуть позже, в гостевой комнате, – так, между прочим, ответил он.
– Почему в гостевой? – удивилась Поля.
– Потому
– Да кто тебе сказал такую ерунду про покой? – прямо возмутилась она. – Доктор как раз велел больше двигаться.
– Поля! – призвал ее Ставров к благоразумию.
– Да ладно! – отмахнулась она. – Не собираюсь без тебя спать, а то мне кошмары будут сниться. И вообще зря я, что ли, к тебе переезжала?
Он хмыкнул раз, удерживая улыбку, хмыкнул два и рассмеялся, перекатился на бок, обнял Полину и прижал к себе.
– Только будет считаться, что ты меня соблазнила, – предупредил, посмеиваясь, он.
– Да и ладно! – легко согласилась Полина.
И когда она уже горела от его ласк, поцелуев и рвалась ему навстречу соединиться, слиться в одно целое, он снова оставил ее на мгновение, Полина открыла глаза и спросила хрипловатым от страсти голосом, указав на упаковку презервативов в его руке:
– Ты чем-то болен?
– Нет, я совершенно здоров. Это чтобы защитить тебя…
– Не надо, – сказала Поля колдующим русалочьим голосом, положила ладошку ему на руку и посмотрела в глаза: – Я хочу детей. Твоих.
– Полинка, – простонал Клим, отбрасывая куда-то за ненадобностью цветной пакетик. – Ты меня с ума сведешь! – прижал ее к себе, поцеловал долгим, на самом деле лишающим ума поцелуем, оторвался от ее губ, посмотрел в раскрасневшееся лицо Полины, потусторонние глаза и очень эротичным, хриплым голосом прошептал: – Или уже свела…
Утром она готовила ему завтрак перед работой.
И такого счастья Ставров вообще не знал!
Разумеется, готовили ему завтраки и мама, и бабушки, и даже Петр Петрович, бывало, иногда, во времена совместной работы и жизни. Но чтобы вот так – он сидит за столом, а она колдует у плиты, смеется, что-то весело рассказывает и старается только для него, а по всему дому разносятся божественные уютные запахи, и это такое теплое счастье! – такого не бывало никогда! Даже когда он оставался у женщин на ночь или они ночевали у него – не бывало.
Полинка поставила перед Климом тарелку с какой-то замысловатой кашей, рядом тарелочку с хрустящими тостами из правильного зернового хлеба, она объясняла, но Клим не запомнил, что за чудо-хлеб такой. Тарелочку с порезанными ломтиками домашнего сыра, а последним аккордом в этой красоте было блюдечко с половинками двух яиц, из которых Поля вытащила желток, перемешала с чем-то сильно полезным и вкусным, уложила щедро назад и украсила маленькими веточками петрушечки.
– Полинка, –
И принялся за еду, прикрывая глаза и постанывая от удовольствия, теперь уже и вкусового. Она, нежно посмеиваясь, погладила его по голове, наклонилась, поцеловала и отошла к столешнице.
– Жениться бы на тебе прямо сейчас, – закидывая в рот половинку чудо-яйца и прожевав, высказал идею Ставров.
– Без церемонии и празднования? – рассмеялась она такому рвению.
– Главное, тебя срочно официально заполучить, а отметить и потом можно! – вполне серьезно заявил Клим.
– Получается, умыкнуть, что ли? – серебристым колокольчиком посмеивалась Полина.
– Ничего подобного, все официально, но как можно скорей, желательно завтра, – разъяснил он и, вздохнув тяжко, пожаловался: – Да жаль, не получится так быстро.
– Почему? – подначивала его Полина, посмеиваясь, снова повернулась к столешнице – заварить травки в чайнике, как раз вода дошла до нужной температуры.
– Потому что я женат, – спокойно объяснил Ставров и продолжил доедать кашу.
– Что? – замерла Полина.
– Я женат, и сначала надо развестись, – пояснил Клим еще раз.
Полина ухватилась двумя руками за край столешницы, крепко-крепко сжав пальцы. У нее было такое ощущение, словно его слова оказались пулей, попавшей ей в спину и вышедшей из груди, разрывая все внутри в клочья. И было так нечеловечески больно! И замерзло, похолодело все вокруг и в ней!
– Почему ты не сказал мне раньше об этом? – прохрипела девушка.
– Потому, что не считаю себя женатым. И пока мы не встретились, это не имело никакого значения, – посмотрел внимательно на нее Клим, понимая, что с ней что-то не так, и позвал: – Поля?
– О господи! – простонала она и начала поворачиваться к нему. – Почему ты не сказал мне раньше, до того как стал спать со мной?
– Полинка, ты что? – поразился ее голосу и виду Клим. – Мы давно уже не живем вместе, и это простая формальность…
– Так говорят все женатые мужчины своим любовницам, – повернулась наконец к нему лицом Полина.
И снова ухватилась за края столешницы, сжав с силой пальцы, чувствуя, что может упасть. Ей было больно говорить, больно смотреть на Клима.
– Откуда ты знаешь, что они говорят? – насторожился Ставров странной перемене в ней, ее серьезности и скованности движений.
– У мамы было много женатых мужчин, и каждый из них говорил, что жена ничего для него не значит и они уже давно не живут вместе, и никто из них не собирался разводиться на самом деле! Всегда говорят одно и то же! Всегда!
И в этот момент Ставров все понял, увидел, как Поля побледнела, как исказилось от боли лицо, как побелели костяшки пальцев, которыми она цеплялась за край стола! Клим рванулся к ней, схватил, прижал к себе податливое, не сопротивляющееся тело.