Чудо перевоплощения

Серова Марина Сергеевна

– Ого, – присвистнул Володя, – ты приглашаешь меня в гости? Я и не надеялся, что когда-нибудь ты удостоишь меня такой чести.

– Прекрати трепаться и тащи свою задницу сюда! – рявкнула я и отключилась.

Порошин приехал с тортиком и бутылкой шампанского, как будто я его не для делового разговора пригласила, а для знакомства с родителями. Он сиял и благоухал, а тетушка моя просто сияла от счастья. Она уже не надеялась, что увидит в нашем доме мужчину «с намерениями».

– Кто он? – шепнула мне на ухо тетя, расплываясь в улыбке.

– Друг, –

сухо ответила я.

– Он пришел делать тебе предложение?

– Тетя, успокойся. – Я попыталась умерить ее разгулявшуюся фантазию: – Ты что, не видишь разницу между другом и женихом?

– Уже нет, – сказала она кокетливо и пригласила всех на кухню. – Сначала ужин, потом дела, правда ведь?.. – тетушка посмотрела на Порошина и замялась, потому что не знала, как обратиться к человеку.

– Владимир, – подсказала я.

– Владимир, чудесное имя!

Порошин явно не ожидал такого приема, но не растерялся: сел на табуретку, положил на колени салфетку и потер руки, разглядывая новое блюдо тетушки.

– Выглядит аппетитно, это вы готовили? – Он посмотрел на тетушку.

– Я, – не без гордости призналась она. – Но Женечку я тоже научу.

– Очень на вас рассчитываю, – сказал Порошин, вонзая вилку в самый центр нового блюда.

– Володя, не увлекайся, – шепнула я ему, когда тетушка вышла за наливкой, – что сказал Ларионов?

– Издеваешься, Евгения Максимовна, – усмехнулся он, – тут такие яства, а я про Ларионова думать должен? Ты лучше на мясо налегай, а то вон какая тощая стала. Вот наемся, тогда поговорим про Ларионова, а пока, – он оглядел стол, накрытый моей тетушкой, – передай-ка мне хлеба. Белого.

Я поняла, что от трапезы Порошина не оторвать, поэтому сдалась и вместе со всеми принялась пробовать новое тетино блюдо, запивая его вишневой наливкой домашнего производства.

Когда мы наконец-то добрались до моей комнаты, чтобы поговорить о деле, Порошин еле ноги передвигал. Сытный ужин тяжелым камнем упал в желудок вечно голодного следователя, и теперь он мечтал только об одном: поспать.

– Что сказал Ларионов? – я возвратила Владимира к грубой реальности.

– Пять минут – перекур, и я все тебе расскажу, – взмолился о пощаде объевшийся Порошин.

Когда сигарета была затушена, я зло посмотрела на Володю и повторила вопрос:

– Что тебе сказал Ларионов?

– Ладно, ладно, успокойся. Давай сядем, и я тебе все расскажу.

Мы устроились на диване.

– К Китороага обратились люди из Москвы: попросили помочь провернуть одно сомнительное дельце. Ларионов говорит, что он с самого начала пытался отговорить коллегу. Но теперь, когда Китороага мертв, можно всю вину скидывать на него, сама понимаешь.

– Что за сомнительное дело?

– В Тарасов должна была приехать молодая женщина, при ней была интересующая москвичей информация. В том, что информация у женщины, они не сомневались, потому что долгое время следили за

ней, правда, с небольшим отставанием.

– Москвичи хотели, чтобы наша местная милиция засадила Колыванову в кутузку и отобрала у нее все вещи, среди которых должна была быть интересующая их информация?

– Точнее, микрофильм, – добавил Порошин, хотя я и без него знала, что именно нужно было этим людям. – Не совсем так. Москвичи подозревали, что Колыванова попытается продать этот микрофильм. Они планировали убрать и ее, и покупателя, а на сотрудников милиции возлагалась элементарная миссия: забрать с места преступления вещи и найти среди них то, что нужно.

– Бред какой, – поморщилась я.

– Согласен, – кивнул Порошин. – Но о дальнейших событиях я не буду тебе рассказывать, ты и так все знаешь.

– Зинка встретилась со мной, стала рыться в своих вещах, чтобы показать мне свой новый паспорт, а они решили, что я и есть покупатель…

– И выпустили в вас пять пуль, – продолжил Порошин.

– И ни одна не достигла цели, – закончила я.

– Они рассчитывали, что все пройдет без сучка и задоринки, и совершили одну грубую ошибку: использовали машину Китороага. Кстати, за рулем он сам и сидел, по крайней мере, со слов Ларионова.

– Но Ларионов тоже получил дырку в живот, это говорит о том, что и у него рыльце в пушку?

– Разумеется, но он все валит на погибшего Китороага.

– Засранец! – не сдержалась я.

– Кто засранец? Это ты обо мне? – улыбнулся Порошин.

– Да ну тебя, – отмахнулась я.

– А у тебя что нового, подруга пришла в себя? – спросил Володя как бы между прочим. Он наверняка знал, что Колыванова до сих пор в тяжелом состоянии. Но я его очень удивила, рассказав о своей встрече с Максимовым.

Слушая мой доклад, Порошин быстро забыл о переедании и тяжести в желудке. Информация, которую получила я, идеально дополняла ту, что раздобыл он благодаря заявлению Ларионова.

– Теперь все встает на свои места! – радостно заключил Порошин. – Твоя подруга получила ценную информацию и решила скрыть ее. Нашелся клиент, готовый заплатить больше, и она, не раздумывая, решила одним махом решить две проблемы. Хорошо заработать и сбежать из страны, где ее преследует недовольный заказчик, чьим товаром она нагло завладела.

– Какой ты умный, – сказала я ехидно, но Володя, похоже, слишком глубоко погрузился в размышления и проигнорировал мой сарказм.

– За твоей подружкой проследили…

– Кстати, – вмешалась я, – а ты не задумывался вот о чем: если за ней следили, почему еще в поезде не грохнули?

– Так они же хотели узнать, кто покупатель, – Порошин предложил самую простую версию.

– Не знаю, – я покачала головой, – по-моему, причина в другом.

– Короче, – и это мое замечание Порошин тоже проигнорировал, – мне неясно только одно: при чем тут муж Колывановой? Ты ведь говорила, что он не в курсе дел жены.