Чудо перевоплощения

Серова Марина Сергеевна

– Так она же тебе позвонила и сообщила, куда переехала, – я вспомнила подслушанный телефонный разговор Снежаны и Артема. – Неужели тебя это не насторожило, неужели ты не понял, что она не собирается бежать?

– Я не подумал, – растерянно ответил Артем. – Я запутался, я совсем запутался! Шеф велел душу из нее выпустить, но деньги за документы получить.

– Давай-ка уточним, – предложила я, – что велел шеф: душу из нее вытрясти или кишки выпустить?

Артем, скорее всего, задумался, хотя его лицо не показывало никакого мыслительного процесса, но затянувшуюся паузу я рассматривала именно так – думает мальчик, вспоминает.

– Про кишки

не говорил, это точно, – выдал он через минуту, – но что-то с ней сделать надо было…

– А тебе не приходило в голову, что после пули в живот Снежана уж точно не выложит перед тобой десять штук зеленых?

– Так они у нее с собой были?! – неадекватно среагировал Артем. – А я, дурак, не додумался обыскать ее!

– Евгения Максимовна, – Порошин заметил мое раздражение и поспешил прийти на помощь, – по-моему, мы выяснили все, что хотели, не правда ли? – Он улыбнулся.

– Да, мне здесь больше нечего делать. – Я с удовольствием покинула палату Артема, избавившись от созерцания этого бестолкового и недалекого красавца.

Володя присоединился ко мне через пару минут.

– Мне искренне жаль твою подругу, – сказал он.

– Почему?

– Она хороша собой, но абсолютно неинтересна и примитивна.

– Ты не можешь так говорить о ней, – встала я на защиту Зинки, – ты ее даже не знаешь.

– А мне достаточно того, что я о ней услышал, – усмехнулся Порошин. – Я могу коротко описать тебе подобный тип женщин.

– Ну, удиви.

– Хороша собой, и, о ужас, она знает об этом. И делает большую ставку на свой шарм и неотразимость, не замечая, что при этом теряет облик нормального человека. Самонадеянна, хотя сама по себе ничего не представляет. Ее самонадеянность целиком и полностью зависит от ее внешнего вида. Уверена, что может горы свернуть, покорить сердце любого мужчины, а потом воспользоваться им по своему усмотрению и бросить на произвол судьбы. Она рассчитывала свести с ума наивного и недалекого парня Артема, но даже и подумать не могла, что получит удар в спину от того, кто, по ее мнению, должен просто с ума сходить от ее совершенства. Признаться, я не люблю таких женщин, как твоя подруга. – Порошин поймал мой осуждающий взгляд и поспешил добавить: – Хотя я могу ошибаться в ней.

– Ну, если самоуверенные красавицы тебе не нравятся, тогда кто же в твоем вкусе?

– О, – он мечтательно закатил глаза, – женщина в моем вкусе – это умная, расчетливая, талантливая красавица. Которая умело пользуется своими знаниями и рассчитывает не только на природное обаяние и красоту, но и на свой острый ум. Воспитанна, немного эксцентрична и абсолютно непредсказуема. Чувство юмора и безграничная доброта сочетаются с жесткостью и беспринципностью.

– Какой жуткий коктейль, – рассмеялась я, – неужели такие женщины существуют?

– Конечно. Я даже могу познакомить тебя с такой женщиной.

– Правда? – Я перестала хохотать. – Ну, познакомь.

Володя взял меня под руку и потащил к лестнице.

– Куда это мы? – поинтересовалась я по дороге.

– Она на первом этаже, в холле.

– Ты серьезно, Порошин? Ты встретил женщину своей мечты, и она здесь, в больнице?

– Она здесь, – коротко ответил он.

Мы спустились вниз. Кроме престарелой санитарки со шваброй в руках, я никаких других женщин не увидела. Порошин подтащил меня к большому зеркалу и ткнул пальцем в отражение:

– Вот она.

Я скептически посмотрела на свое отражение, потом перевела взгляд на Порошина:

– Дурак ты, Володька. Я уж думала,

ты и правда нашел свой идеал.

– Мой идеал всегда будет недоступен для меня, – он тяжело вздохнул. – Потому что мой идеал – это такой идеал, до которого мне еще расти и расти.

– Не все так плохо, товарищ милиционер, – усмехнулась я. – Каждому идеалу нужен кто-то, кто будет им восхищаться.

– Я могу расценивать это как намек? – Порошин лукаво улыбнулся и подмигнул мне.

– Ты можешь рассматривать это как дружеский совет. – Я поправила сумку на плече и пошла к выходу. – Встретимся, когда Колыванова придет в себя, она должна окончательно расставить все точки над «i», – сказала я Владимиру и исчезла за стеклянной дверью больничного холла.

Я вернулась домой ужасно уставшая, но абсолютно не голодная, чем немного расстроила свою тетушку Милу, которая рассчитывала услышать мое мнение о новом блюде. Несмотря на усталость, я долго не могла заснуть и смотрела, как огоньки от проезжающих за окном машин весело прыгают на потолке. Одна мысль не позволяла мне предаться сладкому чувству усталости и заснуть: где Колыванова могла спрятать микрофильм? Я рассматривала вариант камеры хранения на вокзале, и он казался мне самым вероятным и в то же время самым примитивным. Если за Зинаидой был «хвост», то ее пребывание в камере хранения не могло остаться незамеченным для преследователей. Я пыталась придумать другие версии, но ничего не лезло в голову. Только под утро, когда я устала проваливаться в сон и тут же возвращаться в реальность, терзаемая новыми догадками, меня посетила оригинальная идея. На часах было начало пятого. Я встала с постели и неслышно пошла в соседнюю комнату. Там, под кроватью, хранился дырявый чемодан Колывановой. Зинка очень не хотела расставаться с ним, обещала сделать из чемодана-щита настоящий раритет, и в тот момент мне показалось это обычным бзиком непредсказуемой подруги. А теперь я иначе взглянула на Зинкину привязанность к продырявленному имуществу.

Несмотря на то что от лучей раннего летнего солнышка в комнате было достаточно светло, я все равно включила настольную лампу и поставила ее на пол. Потом достала из-под кровати чемодан, раскрыла его и принялась искать «слабые» места, где можно было спрятать микрофильм. Этим местом оказалась обшивка днища чемодана. Неаккуратные стежки выдавали секрет – ткань недавно разрывали. Я не стала прибегать к помощи колюще-режущих инструментов: просто резко дернула за обшивку и быстро обнаружила неумелый тайник, придуманный Колывановой. Двумя полосками лейкопластыря микрофильм был прикреплен к боковине чемодана. Я достала находку, задвинула чемодан обратно под кровать, выключила настольную лампу и вернулась в свою комнату. Только теперь, когда чудесная находка лежала у меня под подушкой, я смогла заснуть.

На следующее утро я встретилась с Порошиным и отдала ему микрофильм.

– Вот из-за чего весь сыр-бор был, – сказала я, вздыхая. – Я не знаю, что с этим делать, поэтому оставляю все на твоей совести.

– Ты настоящий друг, – съерничал Володя. – Такой неоценимый подарок мне сделала! Кто б еще подсказал, что мне с ним делать?

– Тебе виднее. Кстати, Максимову я уже сообщила, что нашла микрофильм и собираюсь отдать его в руки правоохранительных органов.

Я не соврала Порошину. Прежде чем отдать ему свою находку, я связалась с Максимовым и сообщила ему о своем решении. К моему удивлению, он не стал возмущаться и требовать вернуть микрофильм ему, напротив, он даже обрадовался.