Чудо в аббатстве

Карр Филиппа

Я вернулась в постель. Я была озадачена. Я бы поняла, если бы он посреди ночи отправился в скрипторий, чтобы что-нибудь уточнить. Но откуда он шел и почему был одет, как монах? Теперь я была уверена, что Бруно и есть тот призрак, который, по общему мнению, обитает в Аббатстве.

Я лежала в постели, размышляя. Должно быть, я заснула, потому что, когда я проснулась, пора было вставать и Бруно был рядом со мною.

Я приняла неожиданное решение ничего не говорить Бруно о том, что я видела, и само это указывало, что отношения между нами изменились.

Менее

чем через неделю Бруно вошел в мою гостиную, где я читала Хани, и сказал, что должен кое-что сообщить.

— Дамаск, я должен на короткое время уехать.

— Уехать? — воскликнула я. — Но куда?

— Мне нужно съездить на континент.

— Зачем?

Легкое раздражение исказило его лицо.

— По делу.

— По делу Аббатства?

— Ты же понимаешь, что чем быстрее мы переустроим Аббатство, тем лучше, назидательно сказал Бруно.

— Я заметила, — отвечала я, — что с каждым днем оно все больше походит на прежнюю общину.

— Что ты знаешь о прежней общине, Дамаск? Ты здесь никогда не была. Ты видела все только снаружи.

— Здесь есть несколько старых монахов, — ответила я, — и они смотрят на тебя как на нового аббата.

— Они смотрят на меня как на своего хозяина, коим я и являюсь. Я дал этим людям работу, как дал бы ее любому.

— Разница в том, что они работали здесь и раньше. Они возделывали землю, пекли хлеб и ловили рыбу… и жили своей уединенной жизнью. В чем отличие между тем, что они делают теперь, и тем, что они делали раньше?

— Разница значительна, — ответил Бруно чуточку нетерпеливо. — Тогда здесь был монашеский орден, нечто такое, о чем ты не имеешь никакого понятия. Теперь здесь помещичий дом. У него есть монастырские черты, потому что прежде здесь было Аббатство. Я очень прошу тебя не вмешиваться в то, что тебя не касается.

— Я всегда говорю то, что думаю, и буду это делать и дальше, — Я разволновалась и беспокоилась о том, что это может быть плохо для ребенка, поэтому робко продолжила:

— Ты сказал мне, что собираешься за границу.

— Да, и я не знаю, сколько буду отсутствовать. Может быть, несколько недель, может быть, больше.

— Куда ты едешь, Бруно?

— Во Францию, возможно, во Фландрию. Тебе не о чем беспокоиться. У нас полно слуг.

— За себя я не беспокоюсь, — ответила я. — Речь не об этом. Зачем ты едешь?

— Есть дела, которыми я должен заняться.

— Дела Аббатства?

Моя настойчивость явно вызывала у него раздражение.

— Моя дорогая Дамаск, приведение усадьбы в порядок — дело дорогостоящее. Если мы хотим его продолжить, мы должны подумать о прибыли. Например, есть корнеплоды, широко известные на континенте, очень вкусные и полезные. Они называются морковь и турнепс. Я узнаю, как их выращивать, и, возможно, привезу немного с собой. В Голландии выращивают хмель для производства пива. Для того чтобы разобраться со всем этим, мне надо поехать самому на континент.

Это казалось разумным, но я вспомнила о его ночной прогулке и задумалась

о том, зачем ему понадобилось рядиться в одежды монаха. Должно быть, он хотел, чтобы его приняли за безликий призрак. Это означало, что он не только не хотел быть узнанным теми, кто его увидит, но и хотел напугать увидевших его.

Я была заинтригована. Если бы со мной не было Хани, я бы не смогла сдержать свое любопытство и попросила объяснений. Но момент был неподходящим.

Позже я размышляла об этом. Чем больше я узнавала Бруно, тем яснее понимала, что не знаю его. Временами он казался мне незнакомым человеком. Он дал понять, что его возмущает мое любопытство, и отношения между нами ухудшались.

Через несколько дней он уехал.

В один из дней во время отсутствия Бруно в Аббатство приехал Руперт. Я позвала слугу взять у него лошадь, провела Руперта в комнату на верхнем этаже и послала за вином. Вошла Хани. Руперт подхватил ее и покачал на руках. Они тотчас же подружились.

— Все ли хорошо? — обеспокоенно спросил он меня. Я ответила, что все в порядке. Он отведал приготовленного Юджином вина и сказал, что оно отличное. Я рассказала ему, что Юджин поступил к нам на службу после того, как покинул Кейсман-корт.

— Ну вот, как будто Аббатство возродилось, — сказал Руперт.

— Все совсем по-иному, — быстро возразила я. — Это просто поместье, но, поскольку у нас много зданий и много земель, мы должны их использовать. Мы собираемся привести в порядок ферму. Нам это действительно необходимо, потому что мы хотим, чтобы имение приносило доход.

Руперт выразил желание объехать наши земли, и я ответила, что буду сопровождать его.

Я поинтересовалась, как его успехи, и он рассказал мне, что доволен своим владением. У него милый, хотя и небольшой дом. Все это подарил ему муж его сестры, которая, скорее всего, и выпросила ему это поместье.

— Конечно, усадьба не такая большая, как Кейсман-корт или аббатство Святого Бруно, но она хорошо мне служит.

Он задумчиво посмотрел на меня, и я весело сказала:

— Руперт, тебе следует жениться.

— Я не против, — ответил он.

— У тебя хорошие слуги?

— Конечно. Они мне преданы.

— Тогда, вероятно, это не так срочно. Но ты ведь хотел бы иметь детей. Из тебя получился бы хороший отец… и хороший муж тоже, я в этом не сомневаюсь.

— Я думаю, — ответил он, пристально глядя на меня, — что я до конца своей жизни останусь холостяком.

Я не могла встретиться с ним взглядом. Я понимала, что он намекает на то, что, поскольку я отклонила его предложение, он не женится ни на ком другом.

Он изменит свое решение, пообещала я себе. Когда он станет старше, то женится. Я хотела этого. Мне очень нравился Руперт, а поскольку мне предстояло счастье иметь своих детей, я хотела, чтобы и он познал его.

После того как он отведал испеченного Клементом пирога с пижмой, я взобралась на лошадь и мы вместе поехали осматривать земли нашего поместья.