Чудом рожденный
Шрифт:
— Не знаю, кого же тогда можно назвать подлецом? — крикнул Атабаев.
— В тебе говорит личная неприязнь! — зычно перекрыл его волостной.
— Ложь!
Волостной вскочил с места.
— Ты не кричи! Тебе тут не пекарня — учить тестомесов уму-разуму!
— А ты знаешь, кто за последнюю неделю прикарманил двадцать коров и тридцать верблюдов!
— Может сработал по твоему заданию?
— Как ты смеешь!.. — Кайгысыз не смог договорить от негодования.
Они полезли друг на друга с кулаками.
В конце концов при голосовании большинством в один голос было принято предложение Атабаева об аресте Джепбара. Это члены Совета — железнодорожники поддержали Кайгысыза.
Домой он вернулся очень усталым, угрюмым. Бросил в угол портфель, посмотрел и не поверил своим глазам.
На блюде дымилась баранья нога, от большого казана исходил давно забытый запах чектырме. Кайгысыз опьянел от этого аромата, почувствовал слабость в ногах.
Даша бегала из комнаты в комнату в праздничном платье, от нее даже пахло духами. Она поставила на стол заветную бутылку вина, сохранившуюся с незапамятных времен.
— Что тут происходит? — спросил Кайгысыз.
— А помните, когда вы пришли ко мне комнату снимать? — мечтательно сказала она. — Помните, у меня тогда еще гости были? Я посмотрела на вас — такой высокий, симпатичный… Помните, как тогда было? Вот пусть и сегодня так будет.
— Так ведь тогда еще можно было достать на базаре барашка… — наивно объяснил Кайгысыз,
Даша горько улыбнулась.
— Вот и выпьем за барашка!
Она разлила вино по стаканам, поднесла Кайгысызу.
— Выпьем, Костя!
Кайгысыз сидел неподвижно, брови его сдвинулись. Откуда взялось изобилие? Какая еще змея затаилась в казане с чектырме? День был такой тяжелый, а тут еще дома надо решать подозрительные загадки….
— Откуда это все взялось, Даша? — сделав над собой усилие, мягко спросил он.
— Обязательно надо добираться до сути?
— Я не могу у себя в доме есть чужое.
— Тоже мне, нашелся святой на мою голову, не может протянуть руки к барашку! Стоит на столе — ешь! Не хочешь — пеняй на себя!
— Я хочу знать — откуда появилась эта еда.
— Это никого не касается. Я не воровала.
— Значит, аллах послал с неба?
— Может, и не с неба свалилось, может, и человек подарил…
— Какой человек?
— Не скажу.
— Тогда я не буду есть.
— Ну, хорошо. Джепбар-ага принес…
— Джепбар?..
Кайгысыз вскочил из-за стола, рванул скатерть, посуда полетела на пол. Белые черепки плавали в жирном красно-коричневом соусе, как в луже крови.
Идущий в ад ищет попутчика
Одиннадцатого июля 1918 года в Асхабаде вспыхнул мятеж. Эсеры и меньшевики выкинули лживый лозунг: «За Советскую власть — против негодных комиссаров!» —
— На Ташкент!
Белогвардейские эшелоны пополнились гимназистами и юнкерами. Еще до начала мятежа туркестанский Совнарком направил в Асхабад чрезвычайного областного комиссара Фролова. Вести мирные переговоры было уже поздно. Небольшой отряд Фролова и группа рабочих-большевиков двинулись дальше и были уничтожены в Кизыл-Арвате. Вскоре первоначальный лозунг мятежников стал звучать более откровенно: «За Советскую власть — против большевиков».
…Кайгысыз Атабаев видел второй сон, когда Даша выбежала на стук во двор. Минуту спустя она, растрепанная, полуодетая, уже будила Кайгысыза.
— Брат стучится в калитку! Агаджан пришел… Отворить?
В свете зажженной плошки дородная фигура Агаджана, когда он грузно опустился на стул, отбросила на стену горбатую тень. В густой бороде как будто горели искорки. Тяжелый кулак опустился на стол и так и не разжимался почти до конца разговора.
— Что ты думаешь обо всей этой заварухе, брат? Ты человек ученый… — не поздоровавшись, заговорил Агаджан.
— Что случилось? — спросил Кайгысыз. — Откуда ты?
До него доходили слухи, что брат связался с аульными баями, снюхался с Эзиз-ханом, что сын его Силаб, вчерашний кадет, дослужился у белых до чина поручика. Кайгысыз не встречался с родней много месяцев. Чем же объяснить это странное посещение на рассвете? Кайгысыз еще ничего не мог понять спросонья, протирал глаза кулаками, и вдруг мелькнула мысль: когда-то точно так же пришел прощупывать его Джепбар. Родственные связи давно оборвались, и все-таки это сравнение стеснило сердце.
— Что, ты не знаешь? В городе белые, — сказал Агаджан. — Теперь начнутся аресты. Будут сажать не только большевиков… Если ты хочешь…
— Сам пришел или прислали? — грубо перебил его Кайгысыз.
Агаджан покраснел, глаза налились кровью.
— За кого ты меня принимаешь?
— За недалекого арчина, который не видит дальше своего носа.
Агаджан обеими руками тяжело навалился на стоп.
— Думаешь, пришел к тебе набираться ума?
— Напротив, уверен, что собираешься наставлять меня на путь истинный. Готов отвечать на вопросы.
Агаджан оглянулся на окно, прислушался. На улице было тихо.
— Все равно, — сказал он, отвечая своим мыслям. — Времени у нас мало. Подумай как следует и скажи: с кем ты?
— Непонятно.
— Со своим старшим братом или с большевиками?
— Разве у меня найдется кто-нибудь, кроме большевиков, если я расстанусь с тобой?
— Не прикидывайся глупцом, отвечай!
— Хочешь послушать глупца? Конечно, я не с белыми.
Пальцы Агаджана дрожали, комкая край скатерти.