Чудотворец

Уэллс Герберт

Кокс. Чтобы духу вашего не было в этом доме! Прочь из «Длинного дракона», раз и навсегда!

Мисс Мэйбридж. Пусть сначала заплатит за две кружки пива, мистер Кокс.

Кокс. Да, да, и за ламповое стекло и за каминную полку.

Пожилой господин (вдруг выпаливает). Это у него проволока! Я знал одну девицу, которая проделывала такие же фокусы. Конченая была девица, ей-богу! Он это с помощью проволоки устроил.

Мистер Фотэрингей (наконец снова обретая дар речи). Послушайте,

мистер Кокс, право, я меньше всех понимаю, что случилось с этой проклятой лампой. Я ее не трогал. Клянусь вам, не трогал!

Крупным планом — недоверчивые лица, обращенные к Фотэрингею.

Мистер Кокс (неумолимо). Слушайте, вы, мистер Фокусник, хватит с нас всей этой суетни. Лучше уходите сами, пока я вас не выставил…

4. Чудотворец осознает свою силу

Провинциальная улица, слабо освещенная газовыми фонарями. Мистер Фотэрингей возвращается домой; воротник у него разорван, галстук съехал набок. Под фонарем он останавливается. Крупным планом его лицо.

— Что же все-таки произошло? Загадочная история!

Он идет дальше. Под следующим фонарем опять останавливается.

— Что же собственно произошло, а?

Бедняга совершенно озадачен. Вот он у третьего фонаря. Он жестикулирует, вспоминая, как падала лампа.

Действие переносится в спальню мистера Фотэрингея. Жалкая комнатенка в дешевом меблированном доме освещена лишь свечой. Мистер Фотэрингей, уже без пиджака и жилета, снимает воротничок, затем галстук.

— Мистер Кокс совершенно напрасно вышел из себя.

Он тщательно изучает петлю на воротничке, потом с особой аккуратностью вешает воротничок и галстук на небольшое обшарпанное квадратное зеркало. Погружается в размышления.

— Я-то вовсе не хотел, чтобы эта проклятая лампа опрокидывалась.

В его сознание закрадывается подозрение. Губы его продолжают бесшумно шевелиться.

— Вот вам и чудо… Только я сказал: «Приказываю: перевернись вверх дном!» — и вот вам.

Внезапная мысль поражает его. Он долго и пристально смотрит на свечу, словно хочет что-то сказать, но не говорит. Поднимает руку, протягивает ее было к свече, потом роняет в нерешительности. Видно, что он боится собственного успеха. Наконец все-таки произносит:

— Приказываю тебе. Поднимись на фут.

Горящая свеча поднимается.

Фотэрингей. Спокойней, спокойней, головы не терять. Только не терять головы, Джордж Макрайтер Фотэрингей. Свеча не упадет, пока вы ей не разрешите. (Он чуть ли не с мольбой глядит на свечу.) Нет…

Фотэрингей. Ну-ка, прямо держись, не сажай противных сальных пятен, а то мы не оберемся неприятностей, теперь перевернись, живо!

Горящая свеча повинуется.

На лице Фотэрингея написано удовлетворение: он начинает осознавать свою власть.

— На место, на стол! — уже почти небрежно бросает он.

Свеча выполняет приказание.

Потрясенный Фотэрингей

садится.

— Ба! Да это чудо! В самом деле чудо, без дураков. Если выступать с таким фокусом, можно кучу денег заработать!

Он размышляет: «Похоже, что я могу проделывать то же самое с любым предметом. Например, со столом. А ну-ка!»

Он жестикулирует и что-то бормочет. Стол поднимается.

Фотэрингей (оглядывает стол). Переворачивать, пожалуй, рискованно. А ну вниз! (Стол с грохотом опускается.) Что теперь — кровать?

Бросает на кровать неуверенный взгляд.

— Великовата.

Но тут же обращается к кровати, сопровождая слова жестом — «Валяй, мол». Кровать поднимается.

Фотэрингей. Только не плюхайся сразу на пол, слышишь? Опускайся потихоньку.

Фотэрингей (размышляет). Их заставляет подниматься моя сила воли…

Он подходит к зеркалу, выпячивает подбородок, пристально вглядывается в свое отражение.

— Сила воли. Гипнотизм и всякое такое. А что, если теперь…

И он поднимается сам примерно на фут, но ему, очевидно, становится не по себе, и он опускается.

— Интересно, на что еще я способен?

Он вертит в руках колпачок, которым гасят свечи.

— А ну-ка, расти! Превратись в колпак, какие бывают у фокусников. Посмотрим.

Тут колпачок либо должен вырасти прямо на глазах, либо сразу превратиться в волшебный колпак в руках у Фотэрингея.

Фотэрингей. А теперь достанем из него что-нибудь. (Он ставит волшебный колпак на стол и засучивает рукава, как это делают фокусники.) Раз, два, три!

Но ничего не получается. Он повышает голос:

— Раз, два, три! Пусть под колпаком будет… котенок!

Он осторожно поднимает колпак и обращается к воображаемой публике:

— Пожалуйста, почтеннейшая публика, настоящий котенок!

Котенок озирается и прыгает со стола.

Фотэрингей. Стой! Кис-кис-кис!

Он бросается за котенком, но тот прячется под кровать.

Фотэрингей (в замешательстве скребет в затылке). Только бы не удрал. Ох, уж эти котята! Если он там что-нибудь натворит, мне житья не будет от матушки Уилкинс! Пойди сюда, кис-кис! Шалунишка. (Он наклоняется и зовет.) Кис-кис-кис! (Лезет под кровать. Торчат одни его ноги.) Иди сюда, тебе говорят. (Слышно, как котенок шипит на него.) Черт тебя возьми! Вот бесенок.

Он вылезает из-под кровати совершенно расстроенный и, стоя на коленях, внимательно разглядывает царапину на руке.

— Подушка для булавок, а не котенок!

Вдруг в голову ему приходит новая идея. Он ползет на четвереньках. Вытягивает руку вперед.

— А ну-ка ты, колючка! Превращайся в подушку для булавок. Ага, попался!

Он вытаскивает из-под кровати подушечку для булавок в форме котенка. С любопытством смотрит на нее, потом прячет под колпак.

— Сгинь! Раз, два, три!