Чудовища в янтаре. Дыхание мороза
Шрифт:
— Подумаешь… — сказала Канилла все же чуточку дрогнувшим голосом. — Бывала в переделках… — и честно добавила: — Конечно, те были гораздо легче…
— Ты тоже узнал, кто она? — спросила Яна, глядя на Сварога с непонятным выражением.
— Да нет, — криво усмехнулся Сварог. — Это моя старая знакомая, я ей однажды даже спас жизнь — новичком тут был, многого не знал… Потом как-нибудь расскажу.
Марлок, уже окончательно пришедший в себя, выпалил азартно, обращаясь ко всем сразу:
— Как вы полагаете, это и есть Некто?
Канцлер скупо улыбнулся:
— Профессор, я вижу, вы полностью пришли в себя, коли уж затеваете ученый диспут… Скоро начнет темнеть. Пойдемте? Тем же порядком, вперед!
Вскоре они вышли на небольшую полянку, где в высокой траве лежал ничком скелет — костяшки пальцев так
А там впереди показался светло-синий купол, покрытый серебряной решеткой, выглядевший так, словно его закончили возводить вчера. Скорее всего, окружающие деревья (если только они тут росли тогда) вырубили далеко вокруг для удобства строителей — но сейчас лес подступал вплотную, так что иные ветви касались купола. Справа меж деревьями виднелись те самые домики.
Они подошли вплотную к двери — высокой, с полукруглым верхом и крылечком в три ступеньки. Сварог коснулся чехла Доран-ан-Тега. Топор он взял исключительно на случай, если внутрь придется прорубаться в прямом смысле слова. Шмели не усмотрели ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего кодовый замок, — но предусмотреть следовало все. Скажем, незаметное снаружи устройство, реагирующее на голосовой пароль — но не на конкретный голос, смены ведь постоянно менялись. Если бы дверь их не впустила, оставалось одно — рубить. Конечно, не в нижнем ярусе без окон — есть риск нечаянно врубиться в какой-нибудь важный агрегат, примыкающий к стене. Нужно аккуратно «выстеклить» одно из окон второго или третьего яруса, посмотреть, что за ним, и уж потом проделать импровизированную дверь. Из них пятерых летать умеет только Яна — но, учитывая, с какой легкостью Доран-ан-Тег сокрушает любые препятствия, ей это будет не труднее, чем разрезать острым ножом свежевыпеченный торт. Ну, а потом она их туда по очереди и переправит — взяв за руку и взлетев. Сварог уже летал с ней так несколько раз, и незаметно было, что ей приходится прилагать хоть какие-то усилия, он словно терял вес.
Медленно-медленно протянув руку, Сварог коснулся кончиками пальцев круглой ручки — и его не треснуло током, и сирена не взвыла, вообще ничего не произошло. Потянул ручку на себя, но дверь не поддалась. Попытался повернуть ручку влево — не поддавалась. Повернул вправо — и она легко поддалась. Когда дошла до некоего упора, потянул на себя, держа наготове торч, — и дверь распахнулась так легко, словно была картонной — хотя толщиной, как обнаружилось, пальца в три.
Мгновением позже под потолком вспыхнул рядок полушарий-плафонов, ярко осветив короткий коридор, заканчивавшийся такой же дверью, с такой же ручкой. Автоматика, ага. Ну что же, как гласит старая китайская пословица — если вымочил туфли, нужно идти вброд… И Сварог шагнул через невысокий, чисто символический порожек.
И ничего не произошло. Коридор был довольно широким, но они, не сговариваясь, двинулись ко второй двери волчьей вереницей. И эта дверь столь же легко поддалась, стоило повернуть ручку вправо. Похоже, никаких систем безопасности тут не имелось, хозяева вполне полагались на внешнюю охрану — как и Сварог бы на их месте…
Неширокий проход вел в круглый зал. Собственно, столь пышного названия помещение не заслуживало — всего-то круглая площадка диаметром уарда в три, за ней — такой же проход к такой же двери. Со всех сторон к площадке и к проходам подступали странные панели от пола до потолка, крайне напоминавшие пчелиные соты — матово-белые, сплошь покрытые шестиугольными ячейками. Разве что они, в отличие от сот, разделены сверху донизу на квадраты со стороной примерно в пол-уарда. Вполне возможно, блоки, которые при нужде можно заменять. Правда, не видно ничего похожего на стремянки, но кто знает, как они тут управлялись…
В каждом ряду ячеек светились разноцветные огоньки, расположенные без всякой системы, с самыми разными интервалами. Одни горели ровно, другие размеренно мигали.
Ничего интересного здесь, в общем, не усматривалось, и они той же вереницей двинулись к двери. За ней
А вот третье помещение, в которое они поднялись… Вот это действительно зал, на три четверти занятый по стенам чертовски интересной машинерией — глаза разбегались. Окон гораздо меньше (как и зафиксировали Шмели), меж ними что-то крайне напоминавшее большие экраны (правда, ни один не горел). И пульты, пульты, пульты с превеликим множеством клавиш, кнопок (все снабжены либо шифрами, либо непонятными значками), рычажков разнообразной формы, выходящих из длинных прорезей, загадочными разноцветными спиралями, горизонтальными, до половины утопленными в пульты, кругами, разделенными на разноцветные сектора, вовсе уж таинственными штучками наподобие ажурных ракушек, покрытых россыпью отверстий полу-дисков, — разнообразие такое, что глаза разбегаются и всякое любопытство отшибает.
Ага. На полу, вдоль пультов, матово поблескивает полоса шириной в ладонь, вроде бы металлическая, и на ней возле одного из пультов стоит удобное, на вид мягкое кресло, обтянутое, такое впечатление, коричневой кожей. На широких подлокотниках — по две синих кнопки. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: кресло ездит по этой полосе вдоль пультов. В центре зала — такое же, но на подлокотниках по одной кнопке, и никакой полосы на полу нет.
Скорее всего, вертящееся. Получается, что за пультами сидел один-единственный человек — а второй, возможно, появлялся лишь изредка, осуществлял, говоря языком бюрократов, общее руководство. Ну, ничего удивительного, в точности, как на «Рагнароке», где достаточно было одного человека, чтобы управлять субмариной.
Все пульты казались мертвыми. Признаки жизни подавал только один, крайний справа, к которому Сварог и подошел. Там горели ровно, размеренно мигали, вспыхивали и гасли разноцветные огни, и точно так же вели себя иные сектора кругов, несколько цветных полосок то неторопливо сокращались в размерах, то вновь вырастали до прежней длины, одни — снизу вверх, другие — сверху вниз. И еще неторопливо вращались круги из цветных огоньков, мигали разноцветные зигзаги… Над пультом прикреплена табличка цвета бронзы, и на ней алфавитом, неизвестным на Таларе, но хорошо знакомым по Саваджо, выгравированы слова: «Автоматический режим». Сварог двинулся вдоль пультов, читая другие таблички: «Координаты», «Атмосферные осадки» (как раз напротив этого пульта стоит кресло), «Атмосферные явления». Яна и Марлок шли за ним. Они разминулись с идущими навстречу Канцлером и Каниллой. «Параметры», «Информаторий», «Температуры», «Ветры»… Солидно поставлено дело, ничего не скажешь.
Стоп! Спохватившись, он вернулся к пульту «Атмосферные осадки», у которого стояло кресло. Следовало заметить сразу, но он увлекся чтением табличек и ничего другого, кроме них, не видел…
Нечто, показавшееся здесь откровенно чужеродным. Ладонях в трех над пультом чем-то острым процарапан странный знак высотой с ладонь: вертикальная черта, увенчанная кругом, разделенным на восемь частей, слева, на высоте трети — несомненная запятая, обращенная вниз, справа на высоте двух третей — точно такая же. Сразу же вспомнился Шерлок Холмс: «На стене человек инстинктивно пишет на уровне своих глаз». Если это утверждение великого сыщика верно всегда и везде, оставивший знак был примерно на полголовы ниже Сварога. Сварог потер загадочный иероглиф ладонью, поднял ее к глазам. На ладони осталась полоса светло-коричневых пылинок — тот цвет, в который выкрашены стены. Можно предполагать, что это сделано совсем недавно — вряд ли оно имеет что-то общее с поразительной долговечностью доштормовой аппаратуры. Да и кто бы в здравом уме позволил себе царапать стены в аппаратной серьезнейшего и секретнейшего объекта?