Шрифт:
========== ГЛАВА ПЕРВАЯ ==========
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Солнце падает в горизонт, растворяется в нем, осталась лишь тоненькая золотая полоска, но она все еще обжигающая. В ожидании, свойственном лишь хищникам, рука крепко сжимает штору. Глаза плотно закрыты, на лбу,между бровей,от сосредоточенности закрадывается складка. Резкий рывок, гардина слегка вздрагивает от скрежета по ней петель. Широко распахнутые глаза впиваются в легкий розовый след – звезда ушла, одна из опасностей иссякла.
Обычный набор бонусов при вступлении в клуб напрочь перечеркивается
Слишком молодая для такого Становления, слишком безалаберная, но талантливая. Талантливая в самых страшных баффах. В самых взрывных из кровавых заклинаний.
В капелле всегда словно вечер перед Рождеством. Спокойно и безопасно, словно с семьей в доме. Она помнит свое детство с точностью бессмертной памяти, помнит всех, кого пришлось покинуть навсегда, будучи достаточно взрослой, нонеживойбольше. Труп, волшебный, но труп. Обретя взамен могущество, что хранилось среди её соклановцев до сего времени.
В капелле всегда тишина, соклановцы ходят тихо, их туфли, их одежда скользят чуть слышно среди коридоров. От этого по нутру разливается тревожно-трепетное счастье. Вдоль по коридору до винтовой лестницы, через каждую комнату – кабинет, заваленный книгами, рукописями и разломанными сургучными печатями, которые другие ученики иногда пинают друг другу под ноги, имитируя игру в футбол. Очень по-человечески. Пожалуй, это основное удовольствие здесь, будучи навсегда запертой в холодном теле. Иногда поддаваясь детской забаве, скидывать друг на друга книжки или небольшие шкафчики. Штраус знает, но молчит. Также в одной из комнат обитает пианино, на котором кто-то да музицирует. Иногда сам Максимилиан.
В клане Тремер все по расписанию, но иногда по вольности, для души. Так лучше колдуется в нужный момент. Наверно, руководствуясь именно этим принципом, тогда, в зале, нынешний регент капеллы выторговал обращенную вне пирамиды. Выторговал почти у смерти. И это булавочной иголкой колет между лопаток, стоит только выдохнуть, когда щелкает дверной замок. Это сверлом пляшет в горле каждый раз, когда регент обращается к ней.
Бессмертные глаза видят тени, снующие по улицам, горящие глаза сородичей, их неоновые ауры, жгущие огнем. Ее собственное нутро пульсирует, как и нутро каждого из ее клана. Часть жизни Тремер – ты всегда знаешь о другом Тремер. Даже если не хочешь знать.
========== ГЛАВА ВТОРАЯ ==========
ГЛАВА ВТОРАЯ
Последние сто лет тянутся долго. Порой не хочется подниматься с кровати. Проблемы решительно не желают заканчиваться, но сейчас, здесь все хорошо. Штраус уверен, под его контролем все будет хорошо, а главное, любой из клана, из его семьи, может быть спокоен в этом городе. Штраус чувствует себя уверенно, когда приходит в башню, представая перед Князем. Когда смотрит в его лицо, когда видит, что тот помнит давний должок.
У Максимилиана много головных болей, если так, конечно, можно сказать.
Невыносимо хочется отдохнуть. Собрать учеников в большом зале, возможно, даже пригласить Беккета. Беккету дозволено являться в капеллу, ему можно верить.
Лифт печально пищит перед остановкой на последнем этаже башни, и Штраус нервно дергает плечами. Сразу после этого он аккуратно оборачивается по сторонам, не заметил ли кто его временного оцепенения. Но в лифт он зашел один.
Двери распахиваются, глаза приходится капельку прищурить. Блистательный Князь Лос-Анджелеса стоит лицом к нему. Вот так сразу. Аккуратный кивок головы – я вижу тебя, можешь войти.
– Доброй ночи, регент.
Штраус возвращает кивок. Его князь очень молод. Но для Вентру это не помеха.
– Доброй ночи, Князь.
ЛаКруа облокачивается на стол, на секунду может сложиться впечатление, что и он тоже бесконечно устал. Что он слишком юн для такой ноши как правление. Ему бы влюбиться, стрелять по уткам…или как там развлекаются французские юноши сейчас? На вид он, возможно, даже младше Лам.
– Как ваша капелла, регент? Все ли в порядке?
– Дела идут замечательно…
– В таком случае, - Себастьян резко повышает голос, перебивая, - вы сможете предоставить мне пару чародеев для одного очень важного задания, я полагаю?
Не вопрос, не утверждение, приказ. И Штраус знает, как правильно его принять, но что-то в отвернувшемся от него князе не перестает смущать регента. Он прожил долго, еще дольше просуществовал в несмерти. Возраст все-таки имеет значение, риск оправдан.
– Могу ли я узнать суть задания? Так станет очевиднее, кого из учеников я могу вам предложить.
– Есть сведения, что в окрестностях Лос-Анджелеса Шабаш организовал очередное пристанище, куда был транспортирован очень интересный артефакт, возможно, связанный с вашим кланом, Максимилиан. И к этому артефакту начинают стекаться остальные отверженные со всех штатов. Информация не до конца подтвержденная, но я уверен, вы понимаете причины моего столь…серьезного отношения.
– Разумеется, как вам будет угодно, - темные стекла очков скрывают несколько удивленное выражение глаз, рука за спиной усилием воли разживается из кулака. Князь опускает лицо, вглядывается исподлобья в лицо Штрауса, губы трогает сухая полуулыбка, которая кажется почти заигрывающей, почти интимной.
– Уверен, у вас есть необходимый мне специалист, Макс.
Рука вновь сжимается, с различимым хрустом костяшек. Специалист есть. И регент знает, о ком идет речь. На языке полощется горечь. Этот вкус Штраус знает очень хорошо – смирение.
На минуту кажется, что все плохое далеко, когда дверной замок привычно щелкает. Мир остается позади, с Князем, Шабашем и прочими чудовищами. Перчатки падают на тумбочку у входной двери, а пальцы рук вновь на мгновение касаются замка, так, ради проверки, вновь прогнать заклинание по стенам, по крыльцу, по каждому окну. Чтобы ни одна тварь не пробралась. Макс не признается, были ли у него дети в жизни, но его сердце по-отцовски болит. Нежизнь хорошо учит терять.