Чудовище - 2
Шрифт:
Пак спрыгнул вниз.
И попал прямо в инвалида, сбил его с ног.
– Ты драться, едрена?!
– заорал тот.
– Вот ты как?!
Но Пак не собирался с ним драться. Он просто хотел его выпихнуть из подвала.
Упрямый Хреноредьев уперся.
– Не вылезу! Хоть режь! Рви на куски! Едрена тарахтелка!
Паку вдруг все надоело.
– Ну и будем сидеть, - сказал он потухшим голосом.
– Вот и будем!
– жестко подтвердил Хреноредьев. И забился в противоположный угол.
Минут
Сверху кто-то просунул голову. Это был Буба Чокнутый.
– Вы чего там сидите?
– спросил он.
– Пошел на хрен!
– буркнул Пак.
Хреноредьев не выдержал и набросился на Пака с кулаками.
– Получай! Получай, гаденыш!
Он был жесток в ярости. Пак даже не ожидал такого натиска от бессильного, казалось бы, инвалида. Но он выбрал удачный момент, отпихнул его от себя обеими клешнями, выхватил железяку, вскинул, нажал крюк... в последний миг он успел сдвинуть ствол чуть левее. И пуля не попала в Хреноредьева. Она пробила старую полуизгнившую рогожу. И ударила во что-то полое, железное - от звона и гула заложило уши.
– Чего ето?
– поинтересовался Хреноредьев.
– Щас узнаем!
Пак сдернул рогожу. За ней была большая проржавевшая заслонка с дырой посередине. Из заслонки торчала ручка. Но не обычная, какие бывают на дверях, а какая-то круглая. Пак почесал макушку.
– Не пойму чего-то...
– начал было он.
Но сверху вдруг свалился Буба Чокнутый, заехав пяткой под глаз Хреноредьеву и ударившись плечом о стоящий посреди подвала ящик с тряпьем.
– Уууу-а!!!
– взвыл он.
– Так те и надо, едрена!
– обрадовался Хреноредьев, потирая синяк.
Пак осторожненько водил клешней по поверхности заслонки.
Отправившийся Буба отпихнул его.
– Отойди, недоумок!
– сказал он.
– Тут надо мозгами шевелить! Тут с головой надо.
Он дернул ручку на себя. Заслонка не поддалась. Тогда он уперся одной ногой в стену и дернул еще, и еще раз. Заслонка со скрипом отошла. Пак удивился - какая она была толстая, с его клешню толщиной.
За заслонкой была дыра, ведущая в темноту и неизвестность.
Буба осторожно просунул в дыру голову. Потом повернул набрякшее лицо к Паку и Хреноредьеву и сказал:
– Спокойно, придурки! Тут с умом надо!
Он подался еще немного вперед, потерял равновесие, перевалился через край и пропал из виду. Через несколько мгновений снизу послышался гулкий шлепок. Буба Чокнутый, видно, приземлился.
– Во-о, голова!
– Хреноредьев погрозил Паку пальцем. Учись, щенок, едрит тя этой заслонкой по башке!
Пак помолчал немного и сказал:
– Надо выручать Чокнутого. Веревки есть?
Хреноредьев задумался, потом ответил:
– Откуда, едрена, было два конца,
– Значит, нету!
– огорчился Пак, - дожили, две веревки на поселок, и-эх!
Хреноредьев просунул в дыру голову и трагическим голосом вопросил:
– Буба, где ты?!
– Бу-бу-бу-бу...
– прокатилося эхом.
– Не отзывается, умник!
– Ладно, я полезу, - решался Пак.
Он понадежнее запихнул под комбинезон железяку - обоймы лежали у него в карманах - огляделся, будто прощаясь с родным и знакомым навеки. И шагнул к дыре.
Хреноредьева он проинструктировал:
– Ты вот чего, старый обрубок! Ежели мы вылезти не сможем, кидай туда, что под руку подвернется, да побольше сложим горочкой, глядишь, и до края дотянемся. Понял?
– Понял, - недовольно проворчал Хреноредьев.
– Ну, тогда прощай на всякий случай!
Пак перевалился через край, повисел немного на вытянутых руках, болтая ногами, пытаясь нащупать опору. Но не нащупал. И разжал руки...
Очнулся он от вопля Хреноредьева, усиленного эхом.
– Эй, Па-ак! Ты живо-о-ой?!
– Живой!
– отозвался Пак. И приподнялся.
Он вытянул руки, пытаясь определиться - что, где, как. С одной стороны была пустота. С другой Пак нащупал несколько железных скоб - одна выше другой. Это была лесенка. Он выругал себя последними словами, стоило прыгать, когда вот она, лестница - хошь вверх, хошь вниз... Он не сомневался в том, что лестница вела в Эдин подпол. И все же Пак оторвался от нее и пошел в противоположную сторону. Через семь или восемь шагов он наткнулся на глухую стену. Постучал. Стена была железной. Внизу она покато переходила в пол. Труба, сообразил Пак, огромная, широченная труба!
– Буба, умник, ты где?
– позвал Пак.
– Отзовись!
– Чего орешь!
– буркнул Буба из-за самого плеча.
– Тута я! Разорался, обалдуй!
Пак облегченно вздохнул. Ему уже надоели трупы за сегодняшний день. И он был искренне рад, что Буба живой.
– Эй, чего вы там! Отвечайте!
– орал сверху Хреноредьев.
Ответить ему было нечего. Надо было сперва разобраться.
– Чего там?!
– не успокаивался инвалид.
Буба высморкался, посопел и крикнул вверх:
– Чего, чего! Цистерна баланды да бак пойла, вот чего!
В образовавшейся тишине стало слышно, как тяжело и с натугой засопел наверху Хреноредьев. Но тут же послышался его голос:
– Не трожьте без меня, едрена тарахтелка! Эй, слыхали! Я, как член поселкового совета, ответственно заявляю - не трожьте! Щя уже, лезу к вам...
Пак хотел крикнуть, чтобы Хреноредьев ощупал стены, может до лестницы доберется. Но не успел. Рядом тяжелым кулем шлепнулось тело Хреноредьева, расплывшееся и обрюзгшее. Только деревяшки протезов скрипнули.