Чудовище для Цветаны
Шрифт:
Хм, резко прокрутив в голове ассоциативный ряд – молоко по-английски и сом, я быстро вспомнила имя отца всех Рапунцель, Милксома.
Получается, дети Милксома до сих пор прячутся где-то здесь. Возможно, поблизости есть еще скалы, но из слов и жестов Инджи я решила, что речь идет о той, на которой стоит
В мои размышления вклинилась Грейс:
– Может, вам тут все показать? Или сами осмотритесь?
В голосе женщины отчетливо слышалась надежда на мою самостоятельность. Наверняка у бедолаги своих дел хватает. Или отдохнуть перед сном хочет, что тоже вполне объяснимо.
Это же просто жестоко – держать всего четверых слуг на такой огромный замок. Даже на кухне народа было больше.
– Не беспокойтесь, сама справлюсь, – успокоила я горничную и, взяв оставшееся на блюде последнее яблоко, отправилась изучать свое новое жилище.
Как и полагается в настоящих квестах, я приглядывалась к каждой картине, к каждому собранному из доспехов рыцарю, отчаянно ища подсказки и ощущая направленные на меня взгляды из стены. Оставшиеся без отца детишки следили за мной, и очень внимательно. Странные они тут все…
Вот зачем Милксом своей дланью превратил Максимилиана в минотавра и быка? Неясно. И когда успел – тоже непонятно. Главное, неизвестно, кто он вообще такой!
Возможно, подсказка есть у ведьм? Надо бы встретиться с ними. У меня тут даже живет одна по соседству. Типичная ведьма по имени Фелиция.
Кстати, по сведениям от вызвавшего меня призрака именно она и есть виновница проклятия.
Как говорится, показания свидетелей расходятся!
Что еще известно? Сам Милксом ушел в горы вместе с большей частью своих детей. Халк тоже ушел. И почему-то последнее меня очень тревожит. Словно я переживаю за
Дожили! Как оклемаюсь – обязательно заведу любовника, плохенького, но реального, чтобы кукуху так не срывало от недо… нехватки мужчины в организме.
Кстати, как вот мне теперь с Максимилианом сексом заниматься? Ни эксгибиционизмом, ни кандаулезизмом я не страдала. И от мыслей о том, что за нами кто-то наблюдает, у меня не возбуждение, а фригидность увеличивалась. Мне уже отовсюду глаза милксомовских детишек мерещатся!
Выйдя из спальни, я сперва отправилась дальше по коридору вглубь башни. Сразу от разветвляющейся лестничной площадки освещение было вполне приличное: факелы с двух сторон через каждый три метра и еще люстры со свечами под потолком. Но как раз ровно за моей комнатой включался режим жесткой экономии. Свечей в болтающихся у меня над головой люстрах не было вовсе, и факелы были зажжены уже не все.
Полумрак постепенно сгущался все сильнее, но мне удалось успокоиться, и я поняла, что следит за мной только кто-то один. Поэтому, откусив яблоко, я протянула его туда, где, по моим ощущениям, находился внутристенный шпион.
Из стены тут же высунулись рука и голова Инджи. Девушка побоялась вылезать полностью, но не смогла удержаться от соблазна.
– А вы тут постоянно за всеми наблюдаете? – как можно небрежнее поинтересовалась я. Даже усмехнулась, но потом вспомнила, что теперь выгляжу не как тридцатилетняя умудренная жизнью женщина, а как невинный цветочек. И с усмешками надо теперь поаккуратнее, а то диковато смотрится, наверное.
– Нет, здесь только я, – успокоила меня Инджи. – Остальные иногда в заброшенную половину заглядывают.
Конец ознакомительного фрагмента.