Чудовище для проклятой
Шрифт:
Таких глаз не бывает у людей. Да и у нелюдей тоже. Они манят, дурманят голову, вызывая безотчетное желание выболтать все свои тайны.
Меня осторожно придерживают, продолжая обнимать за плечи. Мальчишка уже куда-то слинял.
— В некотором роде. Бросил на них стазис, — шуршит змеей прохладный голос.
Стазис — заморозка. Действительно, чего здесь непонятного?
— Спасибо. Вы спасли мне жизнь, — вырывается нервный смешок, — хотя одного спасибо за такое мало.
Я осторожно высвободилась, мотнула головой и украдкой смахнула с глаз пару несуществующих слезинок.
Да что ж я такая косноязычная! Раньше язык был подвешен, что надо! А теперь… смущение. Испуг. Тепло, которое затапливает до кончиков пальцев. Я ещё не успела осознать, как много он для меня сделал, этот незнакомец.
— Ты куда бежишь в такую рань, девочка? И как тебя зовут? — спокойно уточняет спаситель, словно не обращая внимания на предыдущую реплику. По тону чувствуется — молчания не потерпит.
Это отрезвляет — но пока ещё не сильно. Все тело ватное.
— М… мара, господин, — шепчет, опуская взгляд, — я на рынок шла — а потом жилье присмотреть и на работу устроиться, — про банк говорить тем более не хотелось, — недавно в город прибыла. А на постоялом дворе жить столько времени дорого выходит.
Почему соврала? Трудно сказать. Не хотелось лишний раз следить, даже если мое нынешнее имя и не редкость.
— Хорошо… Мара, — кажется, что в голосе незнакомца звучит насмешка? Как будто он точно знает, что никакая я не Мара, — я тебя понял. Что же касается твоей благодарности…
Дыхание к дыханию. Проклятье, искорки в синем глазу становятся только ярче. И сам он — слишком близко.
Длинный палец, заканчивающийся острым, чуть загнутым когтем, пёрышком скользит по щеке и сползает на шею. Я замерла. Окаменела. Где только смелость и нахальство? Почти ласковые касания вызывали вовсе не трепет — первобытный ужас где-то в самой глубине души. Как будто она, эта душа, знала больше, чем я, нынешняя Кара.
Пальцы другой руки коснулись заплетённых в две короткие косички волос. Перебрали выбившиеся пряди. Крылья носа дрогнули, впитывая что-то ведомое ему одному.
Бледно-розовые губы оказались совсем рядом с ухом. Теплый воздух от его дыхания щекотал кожу.
— Все просто, маленькая самоотверженная чаэварре…
Сердце сжалось. Он знает?! Как он понял? Никто же не разобрался…
Глаза анорра — едва ли мужчина мог быть кем-то иным — сощурились.
— Успокой меня.
Что?!
Я не успела ничего сделать. Ни отшатнуться, ни возмутиться, ни сбросить пелену страха.
Чужие руки крепко обняли, прижимая к телу мужчины. Не оставляя между нами даже дыхания. Так, что я чувствовала каждую выпуклость чужого тела. Ноздри уловили едва заметный хвойный аромат с нотками чего-то искристо-ледяного, пьяняще-холодного.
В один миг чужое тело показалось льдышкой. Мать моя ведьма, да так и замёрзнуть недолго! Завозилась, дернулась было.
И… щека притерлась к щеке. Нелюдь блаженно прижимался ко мне, жмурился, как кот, а я… мне вообще-то действительно холодно! Утро-то раннее. И есть хочется! И ноги уже подгибаются!
— Почти идеально, — раздался над ухом счастливый шепот.
Замолотила
— А ну отпустите! Что делаете? Мне холодно, мне по делам надо!
— И на ногах стоишь? — синий глаз оживлённо засиял.
Словно и не было усталости.
— Стою, — угрюмо подтвердила.
И тут же снова покачнулась от слабости. Нахлынула дурнота. Неужели так сильно перенервничала? Прохладные ладони мужчины снова уютно так обвились вокруг талии. Выглядел он неприлично довольным. Просто до безобразия — так и хочется подправить!
Что ещё за обнюхивания? Чего он там вынюхал? Сощурилась, готовая дать деру при первой же возможности. Но этого не понадобилось. Миг — и меня резко отпустили.
Серебристая пустота второго глаза обожгла, словно клеймя.
— Таким очаровательным юным колдуньям стоит быть осторожнее. Ты должна уже знать, что чаэварре для анорров слаще меда. Они пьянят, как самое дорогое вино, — тихо, проникновенно. Снова мурашки по коже.
Да что ж такое! Где моя врожденная невозмутимость, где спокойствие и легкая надменная язвительность, которая так пугала всех лиц мужского пола в радиусе метров ста?
Большой палец чужой руки погладил губу, заставляя вздрогнуть и ошарашенно вытаращиться. Что происходит? Он сумасшедший? Или это та самая пресловутая и треклятая сила чаэварре?
Но не работает ли она и в обратную сторону, привязывая ведьм к аноррам?
Я поймала себя на том, что не могу отвести глаз от чужих губ. Немного тонковатых, сжатых в линию. Упрямых, светло-розовых. Верхняя была чуть приподнята за счет двух передних клыков — или крупных зубов. Интересно, как он посмотрит на то, что я чуть приподниму его губы и рассмотрю зубы? Любопытно все-таки, какое у анорров строение челюсти! И откуда у меня в голове настолько суицидальные мысли…
Кажется, мой взгляд поняли неправильно, потому что анорр вдруг наклонился совсем близко к моим губам. Блестящий синий глаз был прямо напротив.
— Может, мне уже пора идти? — предположила, чувствуя, как наливается тяжестью голова.
Непонятная робость вместе со смущением заставляли лепетать какую-то чушь. Как будто я и правда молоденькая девчонка, на которую первый раз обратил внимание признанный красавец школы. Вот же напасть! Чужое тело — чужие тараканы.
Хищник принюхался, не сводя с меня внимательного взгляда. Как будто буквально просканировал.
А потом величаво так, почти милостиво кивнул головой, и… не отпустил. Даже не подумал!
Чуть отодвинулся, прищурился — и протянул руку. Предлагает её покусать?
— Мне в другую сторону, — заметила робко.
— В другую от меня? А ты знаешь, куда я иду? — изумился. В голосе прорезалась насмешливая хрипотца.
И как тут сказать, что куда бы он ни шел — мне все равно будет в противоположную сторону? Нет, с другим мужчиной я бы за словом в карман не полезла, а здесь…
Достаточно было посмотреть в холодно блестящий призрачно-серебряный глаз, чтобы осознать — никто моих возражений слушать не будет. Сбежав от одного хищника, я тут же попалась на зуб другому, едва ли не более опасному.