Чудовище должно умереть
Шрифт:
– Понятно,- проговорил Найджел после долгой паузы.- Вы имеете в виду Лену Лаусон. Но зачем...
– Да ведь она влюблена в Кернса!
– Господи, откуда вы это знаете?
– Мне подсказало это мое психологическое чутье,- сказал инспектор, тяжеловесно вышучивая сильнейшее пристрастие Найджела.- Кроме того, я говорил со слугами. Они более или менее официально обязаны отвечать на мои вопросы. Но есть и еще один крошечный нюанс - только чтобы вы не были чрезмерно доверчивы. Наверняка вы назовете это... э... поразительным. Но ваш клиент упоминал об этом в своем дневнике: у меня не было времени прочесть его целиком, но взгляните
Блаунт подвинул к собеседнику дневник, отметив нужное место пальцем. Найджел прочитал:
– "Я обещаю себе получить удовлетворение от его страданий - он не заслуживает быстрой и легкой смерти. Я хотел бы поджаривать его на медленном огне или наблюдать, как муравьи прогрызут свои ходы в его живой плоти, а еще есть стрихнин, который способен заставить человека извиваться от боли, сворачиваясь в клубок,- господи, я готов столкнуть его в пропасть, прямо в ад!.."
Несколько минут Найджел размышлял, затем заходил по комнате, переставляя свои длинные, как у страуса, ноги.
– Это не работает, Блаунт,- нарушил он долгое молчание, говоря серьезно, как никогда.- Неужели вы не видите? Это в точности подтверждает мою теорию, что некто третий добрался до этого дневника и использовал его, чтобы убить Рэттери таким образом и чтобы подозрение пало на Кернса. Но оставим это. Кажется ли вам вероятным с человеческой точки зрения, что некто - оставим в стороне Кернса, обыкновенного порядочного человека, если не считать непоправимой травмы, нанесенной ему Рэттери,- что некто мог быть настолько ненормально хладнокровным и расчетливым, чтобы приготовить второе убийство в случае неудачи с первой попыткой? Это не кажется вероятным. И вы это знаете.
– Когда человек психически болен, нельзя ожидать, чтобы его действия были логичными,- не менее серьезно сказал Блаунт.
– Неуравновешенный человек, намеревающийся совершить убийство, всегда ошибается от чрезмерной самоуверенности, а не от ее недостатка. С этим вы согласитесь?
– Как с общим принципом - да.
Тогда выходит, вы предлагаете мне поверить, что Керне, который разработал почти совершенный план убийства, так мало верил в него и в себя, что подготовил и этот дополнительный вариант. Это предположение не выдерживает критики.
– Что ж, идите своим путем, а я пойду своим. Мне не больше чем вам хочется арестовать невиновного человека.
– Хорошо. Могу я взять дневник на какое-то время?
– Только сначала я просмотрю его. Я перешлю его вам сегодня вечером.
* 7 *
Был теплый вечер. Лучи заходящего солнца окрасили небо в нежную гамму розовых и сиреневых тонов, под углом освещая лужайку, плавно спускающуюся от отеля к берегу. Это был один из тех неестественно тихих вечеров, в которые, как заметила Джорджия, можно слышать, как далеко в поле корова меланхолично жует свою жвачку. В одном углу бара собралась группа рыбаков - все сухопарые высокие мужчины в потертых костюмах и с грустно свисающими усами: один из них, размахивая руками, изображал поимку рыбы; если слух о жестоком убийстве и проник в их замкнутый мирок с единственным жизненным интересом, то наверняка от него сразу отмахнулись как от наглого вторжения. Так же равнодушны они были и к другой компании посетителей бара, которые занимали второй столик, уставленный бокалами с джином и кружками с пивом.
– "Удочка,- на всякий случай потише процитировал Найджел,- это палка с крючком на одном
– Замолчи, Найджел,- прошептала Джорджия,- я не собираюсь стать участницей скандала. С этими людьми опасно связываться, они могут позволить себе все, что угодно.
Сидевшая рядом с Феликсом на стуле с высокой спинкой Лена нетерпеливо заерзала.
– Пойдем выйдем в сад, Феликс,- сказала она.
Предложение явно предназначалось только ему одному, но он ответил:
– Ладно, допивайте и пойдем поиграем в малый гольф.
Закусив губы, Лена резко встала. Джорджия метнула на Найджела быстрый взгляд, значение которого он правильно истолковал: "Пойдем-ка и мы, нечего нам тут маячить перед этой парочкой, но почему он не хочет оставаться с ней наедине?"
"И правда, почему?- размышлял Найджел.- Если Блаунт прав и Лена подозревает Феликса в убийстве Рэттери, можно было бы понять, если бы она чувствовала себя неловко в его обществе - боится услышать из его уст подтверждение своим подозрениям. Но фактически все наоборот. Это он ее избегает. Даже за обедом создалось впечатление, что он старается держаться от нее подальше: в его тоне появлялись резковатые нотки, особенно когда он обращался к ней, которые словно предупреждали - подойди только ближе, и ты обожжешься. Все это очень сложно, но Феликс и есть сложная натура, я начал это понимать. Думаю, настало время выложить на стол несколько карт посмотрим, как они будут реагировать на откровенный разговор".
Итак, после окончания игры в малый гольф, когда они расселись на пристани, глядя на мерцающую под ними в темноте реку, Найджел завел разговор об убийстве:
– Обличающий документ уже в руках полиции, думаю, вам приятно будет об этом узнать. Блаунт принесет его сюда сегодня вечером.
– Что ж, думаю, для них полезно узнать самое худшее,- спокойно сказал Феликс, и в его голосе прозвучали нотки смущенного удовлетворения. Затем он продолжал: - Думаю, теперь, когда эта маскировка бесполезна, я могу сбрить бороду. Никогда терпеть не мог бороду - вечно волосы лезут в тарелку, наверное, я слишком брезгливый.
Джорджия не поднимала глаз: шутливый тон Феликса покоробил ее, она еще не поняла, нравится ли он ей.
Лена сказала:
– Может девушка поинтересоваться, о чем вы говорите? Что это за "обличающий документ", например?
– Дневник Феликса, вы же знаете,- быстро сказал Найджел.
– Дневник? Но зачем?.. Не понимаю.- Лена беспомощно взглянула на Феликса, но тот отвел глаза в сторону.
Она казалась полностью озадаченной. "Она, конечно, актриса,- подумал Найджел,- и способна изобразить это вполне правдоподобно, но я готов поспорить, что она впервые слышит о дневнике". Он продолжал свое испытание:
– Послушайте, Феликс, нам нет смысла продолжать это недоразумение. Разве мисс Лаусон не знала о дневнике... и обо всем остальном? Не стоит ли вам...
Найджел и не предполагал, что явится результатом этого углубления в опасную тему. Произошло то, чего он менее всего ожидал. Феликс выпрямился на стуле и, пристально глядя на Лену взглядом, в котором, казалось, смешались теплота, цинизм, бравада и холодное презрение - к ней или к себе самому, рассказал ей всю историю про Марти, про свои розыски Джорджа, про дневник, который он прятал под рассохшейся половицей в своей комнате у Рэттери, и про свою попытку убить Джорджа на реке.