Чудовище под лживой маской
Шрифт:
Садиться я не хотела. Ноги мои не подкашивались, а обмороком даже не пахло. Нет, я пребывала в некотором шоке, но мыслила ясно, однако Его Величество упорно тащил меня к дивану, предварительно прикрыв дверь.
— Мне жаль, что вам пришлось узнать об этом.
О нет. Если бы ему действительно было жаль меня, он не стал бы рассказывать мне об этом, учитывая, что с вещами ничего не произошло и сундук привезли. Эту новость мне принесли специально, и не через кого-то, а лично. Прав был папа, говоря, что нужно смотреть на человека без эмоций и мыслей. За маской красивого благородного
— Вы так дрожите. — Он сжимал мои руки, а я усиленно думала над тем, как бы поскорее сбежать отсюда. — Не бойтесь, все уже позади.
Его ладонь коснулась моей щеки. Легко погладила, пока хитрец неспешно приближался, удерживая на себе мой взгляд.
— Что вы делаете? — изумилась я, отнимая свои руки и поднимаясь.
— Хотел утешить вас. — Мужчина тоже встал, но сокращать расстояние меж нами не спешил.
— Ни к чему. Меня там не было, и это самое главное. А теперь простите, меня давно ждет Ее Величество. Я обещала, что зайду к ней сразу по возвращении. — Присев в реверансе, я вылетела из комнаты, не дожидаясь разрешения. Дерзко? Определенно, но пусть лучше думает, что смутил меня, чем получить поцелуй, который мне совсем не нужен.
Эмоции, чувства, ощущения — понимала, что все это закончилось. Когда? В какую минуту? Не знаю, но это произошло сегодня. Получив в этом мире второй шанс на жизнь, я слишком расслабилась за прошедшие годы, совсем не ожидая, что проблемы свалятся на меня как из рога изобилия. Из меня выращивали тепличный цветок, и да, к такому быстро привыкаешь. Быстро привыкаешь к тому, чтобы полностью зависеть от кого-то. Сначала от папа, а потом от супруга.
Говорят, человеку требуется всего двадцать один день, чтобы выработать новую привычку. Прошло почти четырнадцать лет, и да, я действительно привыкла. Привыкла быть беспечной в мире, которым правит жестокость.
Глава 14: Не бойся врага, бойся друга. Враги честны в своей ненависти
Аврора
Постучавшись и получив разрешение, я вошла в комнату, из которой доносилось приятное пение. Фрейлины развлекали Ее Величество, а потому она лишь мазнула по мне взглядом и кивнула на кресло.
Присев, я всмотрелась в молоденькую девушку, которая стояла у рояля. Еще одна фрейлина аккомпанировала ей, играя до невозможности красивую мелодию. Музыка лилась, окружая, но была лишь дополнением к мягкому голосу, который пробирался в самое сердце.
— Спасибо, Камила. Вы чудесно поете, — сделала комплимент королева.
— Благодарю вас, Ваше Величество.
Девушка с темными волосами присела в реверансе и направилась к диванчику. Ее черные локоны были убраны в простую прическу. На лице девушки прослеживались восточные черты — большие, широко посаженные глаза, смуглая кожа, широкие брови. Строгое платье скрывало все, включая руки.
— Аврора, — вдруг обратилась ко мне женщина как раз в тот момент, когда я хотела просить ее о разговоре, — не хотите ли вы нам спеть?
Это «не хотите ли вы» вполне можно было расценивать как приказ. Отказаться
— Разрешите, я буду играть сама? — спросила я, поднимаясь.
Женщина кивнула, а я прошла к роялю. Погладив клавиши, втянула воздух и попыталась вспомнить приемлемый романс. Выводила легкую мелодию — вступление, чтобы уже через несколько секунд погрузить комнату в атмосферу печали. В груди собралась тяжесть, но я была готова петь:
— О судьбе поведает цыганка,
Нам расскажет все как на духу,
Вывернет всю душу наизнанку.
Да говорит ли правду? Не пойму.
Нам вещает золотые горы
И любовь, которая сильней,
Чем любые темны наговоры,
Чем вся зависть черна от людей.
За руку сожму и улыбнусь я.
Видишь, нас хорошее лишь ждет.
Ну же, милый друг, ты ей не хмурься,
Нас удача в гости позовет.
Слова легко ложились на музыку. Печально улыбалась, смотря в стену невидящим взором. Нянечка часто пела мне этот романс. Еще одна история, в которой любовь побеждает все. Как бы и мне хотелось когда-нибудь встретить такого человека, рядом с которым мне все будет нипочем. Любые преграды, любые стены.
— О судьбе поведает цыганка,
Нам расскажет все как на духу,
Вывернет всю душу наизнанку.
Да говорит ли правду? Не пойму.
Ночь сокроет страхи и потери.
Главное, что ты со мной, мой друг.
Справимся. Мы вместе. В это верю.
И станцуем звонкий вальса круг.
Поцелуй же, друг, сомкни объятия.
Нам с тобой теперь все нипочем.
Ты не верь в старинные проклятия.
Мы любовь заклятьям предпочтем.
— Спасибо, Аврора, — сухо протянула королева.
— Разрешите, Ваше Величество? Я хотела бы поговорить с вами. Наедине, — обернулась я к женщине.
— Я ничего не скрываю от своих фрейлин, — отозвалась она, взяв со столика карты.
Девушки переглянулись и противно захихикали, пересаживаясь ближе к королеве. Никак не отреагировала на слова Ее Величества только та самая смуглянка. Подойдя к окну, она будто вообще абстрагировалась от всего того, что здесь происходило.
Фразу, произнесенную королевой вслух, никак по-другому я трактовать не могла. Она хотела, чтобы я говорила при всех. О личном. При всех. Раньше она мне казалась более милой, мягкой, а сейчас будто прилюдно выказывала свое недовольство мной. Что-то сродни пощечине.
Проглотив ком в горле, вдохнула, выдохнула и расправила плечи, пытаясь собрать воедино все оставшиеся силы. Меня не должно волновать отношение королевы. Не должно и не будет.
— Я хотела просить у вас разрешения отправиться на несколько дней обратно в пирство…
— Об этом не может быть и речи, — перебила меня женщина, даже не дослушав.
— Дело в том, что…
— Мне известно о смерти Пира де Ламаш, но на похороны вы опоздали. А сейчас ваше присутствие там уже ни к чему. — Холод ее голоса поражал. Неужели можно быть настолько жестоким человеком? — Отправляйтесь готовиться к балу. Сегодня вы сопровождаете меня. Камила, вы тоже.