Чудовище под лживой маской
Шрифт:
— Вот как? Вы могли это подстроить, ведь у вас в руке был найден зачарованный рубин. Чтобы отвести от себя подозрения.
Нееет. Мы уже не играли в шахматы. Уже не танцевали так, будто готовы убить друг друга. Мы сражались на дуэли, а наши шпаги раз за разом скрещивались, пели, не собираясь уступать.
— Я не настолько изворотлива, лерг, чтобы травить себя самостоятельно, но вопрос в другом. Вы обвиняете леди го Фише, но каковы доказательства ее вины? — прикрывалась одеялом.
Тонкая сорочка прилипла к спине, настолько было страшно.
— Я
— Передо мной нет, а перед леди — да.
— Да! — наконец оклемалась Камила. — Я хочу знать, какие есть доказательства в пользу моей вины!
— В вашей комнате, уважаемая леди, были найдены украденные у врачевателя зачарованные рубины.
— Рубины прислал мне отец! — воскликнула девушка.
— Простите, но я не вижу связь между отравлением королевы и пропавшими у врачевателя рубинами. Уверена, что такие камни есть и у вас, лерг, и у еще десятка человек. Например, у гофмейтерины.
Видела, как он злится. У него не было прямых доказательств, а я не собиралась закрывать глаза на несправедливость. Торжествующе улыбалась, укладываясь обратно в постель.
— А теперь, будьте любезны, покиньте мою комнату, — проговорила, зевая.
— Арестовать их обеих, — сухо ответил лерг. — До разбирательств.
***
— Сижу за решеткой в темнице сырой.
Вскормлённый в неволе орел молодой,
Мой грустный товарищ, махая крылом,
Кровавую пищу клюет под окном…
— А ну тихо там! — забарабанил в дверь гвардеец, а мне было наплевать.
Я сидела на деревянной лавке и смотрела через маленькое квадратное окошко. Решетка закрывала его настолько, что и руку не просунешь. Там — по ту сторону камеры — ярко светило солнце и шла обыкновенная жизнь. Никому не было дела до двух узниц, которые ждали своего часа.
Так странно. Там жарко, а здесь холод такой, что зубы стучат. Ноги в домашних тапках уже ледяные.
— Клюет, и бросает, и смотрит в окно,
Как будто со мною задумал одно;
Зовет меня взглядом и криком своим
И вымолвить хочет: «Давай улетим!
Мы вольные птицы; пора, брат, пора!
Туда, где за тучей белеет гора,
Туда, где синеют морские края,
Туда, где гуляем лишь ветер… да я!..»
Я вспоминала стихи Пушкина, развлекая себя тем самым, чтобы скоротать время, но на ум приходили лишь грустные произведения. На гвардейцев, что ли, напасть? Ну, так, чтобы хоть как-то оправдать свое здесь заточение.
— Я ни в чем не виновата! Ну хоть вы-то мне верите? — Камила расхаживала из стороны в сторону, меряя шагами маленькую камеру.
— Я верю вам, Камила, но вряд ли мое мнение кто-то будет учитывать, — ответила ей, пытаясь ладонями отогреть ноги.
— Вы не представляете, как я хочу отсюда сбежать! Надоело! Все надоело настолько, что сил моих нет. — Девушка присела на лавку рядом со мной и, наклонившись, закрыла лицо ладонями.
Для человека, которого обвинили в убийстве, она выглядела чересчур спокойно.
— Меня радует лишь то, что через две недели я, наконец, уберусь отсюда, если, конечно, нас не разошлют по домам раньше, — продолжила жаловаться Камила.
— Для начала нам нужно выбраться отсюда, — проговорила устало.
— У меня есть стилет, — вдруг заговорщицки прошептала девушка и достала из-под юбок мое оружие.
— Где вы его нашли? — забрав стилет, быстро спрятала его в складки платья.
К слову, одевалась я под пристальным присмотром Лерга де Нието. Гвардейцы вышли из спальни, а вот мужчина остался, хоть и стоял спиной. Хотелось бросить в него что-нибудь поувесистей, но, словно услышав мои мысли, лерг обернулся и строго пригрозил мне пальцем. После такого представления я нисколько не сомневалась в том, что он очень сильный маг.
— Он лежал под диванчиком в гостевой комнате. Я взяла его, пока вами занимался врачеватель. Он ваш?
— Мой.
— Но…
— Это неважно, — не хотела обсуждать это с девушкой. Не настолько ей доверяла, чтобы погружать в мир своих проблем. — Вы говорили, что уедете через две недели. Куда? — поспешила перевести я тему.
— Хочу сбежать, — откровенно заявила Камила, а я поразилась ее открытости. О таких вещах обычно вслух не говорят.
— Домой? — задавала вопросы лишь для того, чтобы поддержать беседу. Мне была неинтересна ее жизнь.
— Нет-нет, что вы! Там меня совершенно точно не ждут. Брату я не нужна, а отец сильно расстроится, узнав, что я вернулась. Он так радовался, когда меня пригласили ко двору в дружественное королевство. Пророчил мне выгодный брак… Но после того, как я была фрейлиной Ее Величества, по возвращении меня навряд ли кто-то согласится взять замуж. Поэтому я сбегаю. Сбегаю с самым невероятным мужчиной. Никогда не встречала таких, как он.
— О, если в деле замешана любовь, то и говорить не о чем, — усмехнулась я, понимая, что разумом в размышлениях девушки и не пахнет. Нет, конечно, мысль правильная — о том, что домой возвращаться нет смысла, — но и сбегать с мужчиной не стоит. Нужно полагаться только на себя.
— Не думайте, что я такая дура. Мы правда любим друг друга. К полуночи у фонтана на центральной площади меня будет ждать дормез, который увезет меня в другое королевство, а еще через неделю приедет и он. И мы будем жить там счастливо. Как никогда не жили, — мечтательно рассказывала девушка. — Правда, до тех пор мы с ним больше не увидимся. Он не хочет вызывать подозрений, поэтому эти две недели мы проведем врозь.
Я молчала. Хотела бы порадоваться чужому счастью, но до него еще нужно дожить. Самочувствие энтузиазмом не радовало. В теле чувствовалась слабость, и клонило в сон. Уже скорее бы все решилось. Незнание — самое страшное, что бывает в жизни.