Чудовище (сборник)

Петухов Юрий Дмитриевич

— Дверь плотнее прикройте, — и это было все, что можно услышать от молчаливого водителя.

Тронулись. Сашка сидел с краю, поглядывал в окошко. Никого из близких знакомых в машине не было, и уже за одно это можно было благодарить судьбу. Чиновный люд сидел тихо и степенно, придерживая на коленях портфели и папочки. Маршрут был привычный до тошноты. Так же благообразно и тихо поедут назад. Изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год все одно и то же.

Прежде это послужило бы Сашке поводом для тоскливых и занудных размышлений, но только не теперь. Сегодня он был полон желания

действовать, причем суетливости как раз не было. Поглядывая на занесенные снегом улицы, на голые черные деревья и пустынные к этому часу остановки, Сашка еле заметно улыбался чему-то своему, щурил глаза. Привычной утренней сонливости как не бывало, можно было смело переписываться из разряда «сов» в «жаворонки». "Ну, ну, спешить не будем, подумалось внезапно, — один светлый день в году и у самого отпетого неудачника бывает!"

Сашка первым выскочил из машины, придержал дверь, пока выйдут остальные. Не торопясь раскурил сигарету, несколько раз подряд глубоко затянулся, выпуская дым струйками через ноздри. А когда за последним из приехавших на «рафике» захлопнулась министерская дверь, швырнул окурок в урну и быстрым шагом свернул за угол. До троллейбусной остановки было рукой подать.

Первое, на что он обратил внимание, войдя в магазин, была его собственная перчатка, мирно лежавшая на подоконнике. Смятая и перекрученная, она вызывала жалостливое чувство, как брошенная хозяином собака, — на подоконнике перчатке было неуютно и одиноко. Сашка тут же ликвидировал эту несправедливость и сунул перчатку в карман.

Красноглазый был на своем месте у прилавка. Он внимательно изучал журнал поступлений книгообмена и громко сопел при этом, отдуваясь тяжело время от времени. Продавщица копалась в книгах, перекладывала их с места на место без видимой системы. Столь же фирменная, как и вчера, но не повторяющая в сегодняшнем своем наряде ни единой вчерашней этикетки, она походила на манекен, выставленный в витрине на обозрение.

— Здрасьте, — еле слышно проговорил Сашка, прислоняясь к стене.

Продавщица не ответила. Красноглазый окинул вновь прибывшего клиента мутным взглядом, пробурчал невнятно что-то похожее на: "А-а-а, приперся дебошир, чего еще?" И отвернулся.

Сашка не прореагировал на слова красноглазого. Он просто стоял и в упор смотрел на продавщицу, не говоря ни слова. И на душе у него при этом было спокойно, даже весело немного дескать, вот он я, пришел, а как там будут разворачиваться события, мы с большим интересом и огромнейшим удовольствием поглядим"!

Клиентов почти не было, если не считать робкой женщины в сереньком пальто и сереньком платочке, почтительно выжидавшей, когда фирменная продавщица соблаговолит ею заняться. Красноглазый пыхтел, сопел и косился на Сашку. Он первым заподозрил что-то неладное.

— Что вам? — наконец заметила Сашку продавщица.

Он помотал головой, не отводя глаз.

— Ровным счетом ничего.

— Ну-ну… а у вас там что еще? — продавщица снизошла до серенькой женщины. — Вы карточки заполнили? В четырех экземплярах? Нет?! — Возмущению не было предела. — А для кого инструкции и правила во всю стену пишут?!

Женщина пугливо заозиралась и принялась каяться в своей

несуществующей вине, вымаливать прощение у надменной и гордой хозяйки обменного пункта. На лице у нее появились слезы, голос дрожал. До Сашки дошло, что карточек у женщины нет, а попросить их у грозной продавщицы она не решается.

— Обслужите клиента, — проговорил он тихо и очень ровно.

Продавщица посинела, потом позеленела, кулаки ее сжались, руки задрожали. И неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы Сашка одновременно со всем этим не достал из кармана записной книжки. Проделал он это неторопливо и как бы нехотя. Раскрыл книжечку на чистой странице, поднес почти к глазам так, чтобы никто не видел, что он там будет писать. И очень аккуратно, почти каллиграфическим почерком, закусив от усердия губу, вывел сначала цифру один, потом жирную точку и вслед: "Какое же мы все-таки дурачье, прости Господи!" Подумал — не стоит ли еще чего добавить. Решил, что хватит, и спрятал книжечку обратно.

Продавщица скорее всего ничего не поняла. Правда, и испугаться не испугалась. Но заготовленный было в ее груди крик там и умер.

Не часто доводилось Сашке видеть подобные существа в растерянности. Но он не бросил спасительной веревочки, промолчал, все так же серьезно, без тени улыбки глядя в глаза этой хорошенькой, но чувствующей себя человеком особого сорта девчушке.

— Да он мне работать мешает… — неуверенно проговорила она, бросая взгляд, ожидающий поддержки, на красноглазого.

Но за тем было наблюдать еще забавнее, чем за ней. Казалось, что его кто-то невидимый одной рукой держал за горло, чтобы помалкивал, а другой поливал сверху кипятком — багровое лицо, выпученные бессмысленные глаза, раскрытый, но беззвучный рот.

— Нате, вот вам карточки! — вспомнила продавщица про серую женщину.

Та подхватила четыре листочка плотной бумаги и, не переставая кланяться и шептать слова благодарности, заспешила к подоконнику заполнять их "в соответствии с правилами".

— Ты чего тут? — наконец еле выдавил из себя красноглазый. — Чего ты? — в голосе его не чувствовалось угрозы, лишь полнейшее недоумение и растерянность.

— Чего надо, — заверил его Сашка.

Продавщица уселась и принялась судорожно листать свой журнал, делать там какие-то пометки. Сашка внимательно наблюдал за нею, хотя та прикрывалась поднятою страничкой.

Через минуту он снова вытащил ручку и книжку. Красноглазый на этот раз оказался шустрее. Налег на Сашку огромным животом, припер к стене.

— А ну топай отсюда, гад, да прячь давай свою книжку, ты чего, падла! — понес он на одной ноте, быстро-быстро, вытаращивая глаза настолько, что Сашке стало, страшно за него.

— Лопнешь, дружок, — сказал он миролюбиво и ткнул без размаху, но сильно и резко кулаком в бок обидчику. Отшатнуться ему не дал, придержал за лацкан пальто. — Ты не расстраивайся, главное, тебе это вредно.

Никто ничего не видел — и это ошеломило красноглазого. Сашка хорошо знал подобный тип людей, которые работали на публику и без ее поддержки оказывались самыми жалкими трусами. Вот и сейчас у красноглазого затрясся подбородок, он опять беззвучно раззявил рот.