Чудовище

Соколов Михаил

Я ухмыльнулся - во мне говорил вчерашний легавый.

Мужчина лет пятидесяти пяти, моложавый, с легким восточным налетом в чертах лица, характерным для московских русских (и очень нравящимся женщинам), сидел в кресле и смотрел на огонь. На диване у стены располагались два парня, отодвинутые друг от друга неприязнью или ссорой. Уже начало темнеть, окна почти во всю стену были зашторены, и

только в не прикрытых материей уголках, по-вечернему синело.

Все трое составляли некий необозначенный центр, вокруг которого

и двигались остальные. Народу было ещё человек шесть-семь, но народ этот, казалось, служил фоном: тихо шелестели голоса, потрескивали дрова в камине, кто-то наливал в бокал из бутылки, одной из многих, стоявших на сервировочном столике...

На шум наших шагов трое мужчин повернули головы и уставились на меня. Взгляды были какие-то одинаковые: читались в них вопрос, надежда и одновременно странная отстраненность, будто бы, объединенные одним чувством, мысли они имели разные.

Откуда-то возник ещё один охранник. И, судя по его присутствию здесь, а главное, по совсем уж невообразимым буграм чудовищных мышц, то и дело натягивающих материю очень даже приличного костюма, я догадался, что вижу перед собой предшественника или своего возможного заместителя. Он быстро двинулся ко мне, запнулся, оглянулся на босса и замер в боевой готовности.

– Дядя! Это к вам. Молодой человек говорит, что он из службы безопасности, - громко сказала приведшая меня женщина.

Что-то мелькнуло в лице пожилого и погасло. Он с новым выражением, в котором исчез интерес, осмотрел меня и кивнул.

– Иван Сергеевич?

Я подтвердил и подошел ближе. Бугристый парень отступил в тень. Девушка села в кресло рядом с Курагиным (это был, конечно, он). Мне сесть не предложили, и это не очень-то понравилось.

– Что там у вас произошло с Арбатовым?
– немного погодя спросил Курагин. Он, видимо, с усилием искал тему для разговора, совсем неинтересного ему сейчас.

– Ничего особенного. Он плохо себя вел, мне пришлось поставить его на место.

Все вновь посмотрели на меня. Взгляд девушки мне понравился.

– Вы превысили свои полномочия, - сказал Курагин.

– Нет, - решительно ответил я и, так как стоять мне надоело, сел в свободное кресло.

Курагин покосился на меня, но ничего не сказал. Он спокойно продолжил:

– Может статься, я не смогу взять вас на работу. Вы проявили, - он замолчал, равнодушно подыскивая слова, - излишнюю инициативу.

– А мне плевать, - буркнул я и ухмыльнулся, глядя на их лица, тут же вновь повернувшиеся ко мне.

Сказать по правде, мне надоело играть роль не нужного никому статиста. И хотя я понимал, что мысли всех (кроме женщины) заняты похищением их родственницы, но равнодушие, с каким меня встретили, откровенно меня задело. Признаться, я рассчитывал сразу же очутиться в центре событий, в окружении почтительно-восхищенных взглядов... Шутка. Но все равно это равнодушие задело. Как-никак я был не последний

человек в

СОБРе.

– Мне плевать, - с чувством повторил я, вытащил пачку сигарет и закурил. Так как никто не пошевелился, чтобы распорядиться на счет пепельницы, я решил стряхивать пепел на ковер.

– А вот на что мне совсем не плевать, так это на моего старого друга Валеру Синицына, которого ваши псы по вашему же приказу измордовали до неузнаваемости. Я понимаю, у вас пропал член семьи, но почему виноват крайний?

Я сделал эффектную паузу. Все молча смотрели на меня, никто не прервал, и я продолжил:

– Я привык иметь дело с мотивами преступлений и людьми, причастными к делу. Зная Синицына, я не только отвергаю его причастность к исчезновению вашей родственницы (на самом деле я ничего не отвергал), но считаю, что любой из вас - вот хотя бы он - имеет больше причин желать такого поворота событий.
– Я ткнул пальцем в одного из мужиков на диване, в того, что был постарше, лет двадцати восьми, как и я.

Я заметил нечто болезненное в его худощавом лице, смотревшем на меня большими темными глазами как-то неопределенно, так что даже трудно было понять, на меня ли он вообще смотрит, а не куда-то дальше в собственные мысли.

Оказалось, все же на меня. Не успел я вымолвить свое предположение, на котором, конечно же, не собирался настаивать, как данный субъект с диким ревом метнулся в мою сторону, чуть не захватив меня врасплох.

Я успел лягнуть его в щиколотку, отчего, потеряв равновесие, парень стал падать прямо на меня. Когда его физиономия оказалась рядом, я наотмашь изо всех сил дал ему по зубам тыльной стороной ладони, тем самым изменив траекторию его полета и заставив

грохнулся где-то за моим креслом.

Я сам себе нравился в этот момент, потому что даже не уронил сигарету. А девица смотрела на меня уже с восхищением. Мне терять было нечего.

Обращаясь ко всем, я сказал:

– Если у кого-нибудь появились схожие намерения, пусть не теряет зря силы. Это может плохо кончиться.

Второй парень поднялся с дивана и сделал шаг по направлению ко мне. Был он достаточно высок, строен и в меру белобрыс. В отличие от первого буяна, был осторожен на вид. Чувствовалось, что он привык вначале думать, а потом делать. Вскочил же он из-за молодого порыва, тут же взнузданного рассудком.

Иное дело Курагин. Тот даже и не думал вставать, лишь внимательно проследил за пируэтом старшего сына (я пришел к выводу, что оба мужичка и есть его сыновья), выслушал мою тираду, даже заметил подъем второго, младшего, но не проявил ни к чему интереса. Я решил, что хладнокровие младшего уже отмечено, оценено и за него не боятся.

– Откуда вы узнали, что у нас кого-то похитили?
– неожиданно спросил Курагин. Глуховатый властный голос его мгновенно установил тишину.

Я удивился вслух: