Чудовище
Шрифт:
– Может, дело вовсе не во мне, – сказала я.
– Что ты имеешь в виду?
– Может, синдром у Джона.
– Какой еще синдром?
– Такой, из-за которого всем вокруг плохо.
Эти слова прозвучали смешно и по-детски. Но я правда так думала. В одной комнате с Джоном я себя чувствую так, словно заметила у кого-то в вагоне метро торчащие из сумки провода от бомбы.
– Что толку разговаривать с мамой, это не поможет, – сказала я.
– Ну а вдруг.
– Разве что убедить ее не выходить за него замуж.
Судя по лицу Мерьем, ей было неловко.
–
– На вечеринке он заигрывал с практиканткой с работы.
– И как ты это докажешь?
– А вы скажите маме, что видели их. И пусть она его выгонит.
– То, о чем ты просишь, неразумно.
Я вскинула руки вверх.
– Так что же мне делать?
– Давай я поговорю с твоей мамой.
– Без толку: она делает все, что он скажет. Вы и сами это знаете.
Она молча смотрела на меня. Дождь перестал. Я вдруг представила, как Мерьем схватит пальто, помчится к нам и заявит Джону, что со мной все в порядке и меня не надо лечить. А потом позовет нас с мамой и Айрис пожить у нее. Но, разумеется, этого не будет. На вечеринке Мерьем всех боялась. Чтобы хотя бы набраться смелости заговорить с гостями Джона, ей пришлось представить их на унитазе. Да и с мамой они теперь почти не общаются. Разве же это подруга?
Я натянула куртку.
– Не уходи, – попросила Мерьем.
Но если я опоздаю домой к назначенному часу, нарушу договор. А я не могу допустить, чтобы меня сегодня же отправили к доктору: Касс обещал прийти на ужин, и я хотела снова его поцеловать.
– Я с радостью поговорю с твоей мамой, – сказала Мерьем. – Но я не стану наезжать на Джона, тем более перед их свадьбой.
– Можно в туалет?
Она грустно кивнула. Мерьем не хуже меня понимала, что тут ничем не поможешь.
Бен занимал прежнюю свою комнату – на втором этаже у ванной. Дверь была открыта, а на стене, как я и надеялась, висел план подготовки к экзаменам. Я сфотографировала его. Выглядел план совсем не так, как у Керис с ее погоней за отличными оценками, яркими пометками и цветной маркировкой, но Бен собирался сдавать почти те же предметы, что и я, так что сойдет – лишь бы убедить Джона, что я несколько часов работала над планом.
А возле расписания висел список десяти наших главных страхов для фильма. Первым номером значился «сам страх». И рядом цитата: «Сильнее всего нас пугает страх как таковой».
Далее в списке был страх, что тебя похоронят заживо, страх сгореть заживо, оказаться на необитаемом острове, попасть в авиакатастрофу. Шестым пунктом стояли страшные животные и насекомые.
Седьмым – оказаться затерянным в космосе, потом зомби-апокалипсис, потом проснуться в аду. И ни слова о том, как страшно, когда тебя лапает пьяный мужик, когда тебе угрожают, что покажут врачу или снова и снова повторяют, что ты ненормальная.
Я бы включила в список совсем другое.
Однако же сфотографировала десятый пункт. «Неизвестность».
Рядом была еще одна цитата: «Беда всегда случается неожиданно».
16
Когда Айрис было четыре, а мне тринадцать, я пообещала показать ей тайное место. Отвела ее за руку вниз по лестнице в сад и спросила, не догадывается ли она,
Айрис оглядела лужайку и приземистые кусты у сарая.
– Ты прячешься в кустах?
– Лучше, – ответила я. – На дереве.
– Тоже мне, секрет! Про дерево я давно знаю. Чепуха!
– Спорим, ты не знаешь, что это ясень. Считается, что ясень оберегает от злых духов. И наверняка ты не знаешь, как на него залезть без лестницы. Этого даже твой папа не знает. У земли же нет веток, видишь? Думаешь, я наверх взлетаю?
Айрис нахмурилась.
– Там привязана веревка?
– Нет. А на стену можно только спрыгнуть с дерева, обратно перебраться не получится.
Айрис любопытно приподнялась на цыпочки, силясь разглядеть, что там наверху, в кроне.
– У тебя есть тайный батут?
– Я научу тебя одной хитрости. Но только обещай, что никому не скажешь, ладно? Об этом знаем только мы с Кассом. Ну что, по рукам?
Айрис серьезно кивнула и протянула мне ручку.
– Обещаю.
Мы подошли к дереву. Из окна квартиры доносились крики. Айрис крепче вцепилась в мою ладонь, и я догадалась, что она все слышит. Я велела ей сосредоточиться на дереве. Объяснила, что я уже все проверила, оно не гнилое, не сухое, но на другие деревья так залезать не надо, потому что может подломиться ветка. И посоветовала ей настроиться на лучшее.
– Что это значит?
– Это значит, что не нужно бояться пробовать. Надо лишь набраться храбрости, как перед балетными выступлениями.
– У меня всегда перед ними ноги от страха дрожат.
– Но ты же все равно пересиливаешь страх и выходишь на сцену, верно?
Она коснулась узловатой растрескавшейся коры.
– Привет, дерево, – поздоровалась Айрис, и мне это понравилось.
– Помнишь, как оно называется?
– Ясень.
– Правильно. А теперь смотри в оба.
Я вытащила из кармана длинную тряпку и показала Айрис, как сделать петлю для запястья.
– Можешь брать ее в любое время, – сказала я. – Я покажу тебе, где ее прячу.
Я просунула левую руку в петлю и затянула узел. Свободный конец обвела вокруг ствола, захватила правой рукой и плотно обмотала кулак тряпкой. Поставила одну ногу на дерево, перекинула тряпку выше, подтянулась и поставила вторую ногу на ствол.
– Сперва нужно потренироваться – простоять так целую минуту, – пояснила я, – и только потом можешь лезть выше.
Касс как-то заметил, что согласно законам физики я преодолеваю силу тяжести с помощью собственной силы, с которой выталкиваю себя наверх, а исходящей от меня вовне силе противостоит сила моих рук. Я заставила его трижды это повторить и запомнила наизусть. И сейчас, чтобы казаться умнее, сообщила Айрис.
– Теперь давай ты попробуй, – я спрыгнула на землю и посмотрела на сестру. – Сразу может и не получиться.
Разумеется, у нее не получилось. Ручки маленькие, мышцы еще не окрепли. Я-то впервые попробовала забраться на дерево таким вот способом без помощи дедушки лет в восемь, и то тренировалась чуть не месяц. Я успокоила Айрис: тряпка прочная, не порвется. Я страховала ее сзади, сестренка прижалась спиной к моему животу и призналась, что боится. Я ее разула, чтобы она почувствовала подошвой кору, но у Айрис все равно не получилось.