Чудовище
Шрифт:
Хеннинг опустился на стул. То, что новорожденным предстояло есть из бывшего телячьего рожка, казалось ему просто немыслимым.
Слухи моментально распространились по всей округе. И к Хеннингу валом повалили любопытные и желающие помочь.
Они нашли кормилицу. Но она согласилась взять только красивого мальчика. С Ульваром она не желала иметь никакого дела. И бедный Хеннинг просто с ног сбивался, не зная, что ему делать.
Вокруг большой кровати, на которой лежали дети, собрались женщины.
— Настоящий ангелочек! — вздохнула одна из них, указывая на Марко.
«Так оно и есть, — сердито подумал
Но, разумеется, он ничего им не сказал.
Дело шло к вечеру, он чувствовал себя усталым, но никому в голову не приходило подумать об одиннадцатилетнем мальчике, взвалившем на свои плечи такую огромную ответственность.
Для маленького Марко принесли одежду. Но никто не хотел давать что-то для Ульвара. Хеннинг попросил, чтобы мальчику принесли какую-нибудь старую одежду, и после долгого перешептывания женщины согласились. Но Хеннингу пришлось самому одевать его. И Хеннинг принялся неуклюже одевать младенца, и у него защемило сердце, когда прикоснулся к безобразному тельцу с уродливо-широкими, острыми плечами, погубившими Сагу.
И вот оба мальчика лежали на кровати. Женщины прикрыли лицо Ульвара, чтобы не видеть его, но то и дело кто-то из них приподнимал покрывало, чтобы потом с содроганием отвернуться.
Кормилица хотела сразу же забрать Марко с собой. Но Хеннинг решительно возразил. Сев на постель возле новорожденных, он объяснил, что пообещал их умирающей матери не разлучать мальчиков.
В конце концов кормилица согласилась приходить несколько раз в день, потому что жила рядом.
Бедный маленький Ульвар! Кто-то произнес: «Было бы лучше, если бы он умер», и все закивали. Одна только Лине из Эйкебю проявила понятливость. Она не нашла у себя дома примитивный детский рожок — и слава Богу! — но она научила Хеннинга, как кормить малыша с помощью намоченного в молоке льняного лоскута. Сама она не желала прикасаться к «дьявольскому отродью», потому что у нее была дома большая семья, которая не могла лишиться ее. Хеннинг поблагодарил ее и стал разбавлять молоко водой, как говорила ему Сага. Взяв Ульвара на руки, он пошел с ним на кухню, и после множества неудачных попыток ему удалось научить мальчика сосать льняной лоскуток.
Если бы только эти бабы не болтали без умолку о том, что Вильяр и Белинда погибли! Он не желал слушать их, ему хотелось заткнуть пальцами уши, но он не мог этого сделать, поскольку на руках у него был мальчик.
Узкие желтые глаза были устремлены на него, еще плохо видя, но они пристально смотрели ему в лицо. И гротескные черты его лица выражали нетерпение всякий раз, когда Хеннинг опускал лоскуток в миску с молоком.
— Тебе не нужно бояться, Ульвар, — говорил он мальчику, — Хеннинг с тобой. Ты можешь положиться на меня, я твой друг, я не брошу тебя. Не слушай этих глупых баб, отец и мать скоро приедут, и тогда все будет прекрасно, потому что вы оба ужасно милые, ты должен это знать!
Дьявольские глаза бесстрастно взирали на него.
И он вспомнил, что сказали черные ангелы, стоя возле детей в ту тихую ночь: «Потомок одного из них вступит в борьбу с Тенгелем Злым. У второго мальчика иное предназначение. Оба они — дар нашего властителя Людям Льда».
Кто из них кто?
Хеннинг должен был ухаживать за обоими, относиться к обоим одинаково.
Маленький Хеннинг. Он был слишком мал, чтобы понять, что с детьми так никогда не получается. Родители, старающиеся быть совершенно справедливыми со своими детьми,
Но вот оба малыша были накормлены, и женщины болтали так, что у Хеннинга трещала голова. Близился вечер, ему уже хотелось спать, но разве у него было время для сна? Нужно было накормить животных и …
Он вернулся в комнату, держа на руках малыша.
И тут он обратил внимание, как одна из женщин сказала:
— Фру Лие сейчас в округе. Теперь она в гостях у священника. Да, это точно она, владевшая раньше Элистрандом. Теперь она вдова. Она узнала о том, что тут случилось, и обещала придти сюда.
Бабушка? У Хеннинга загорелись уши. В Библии сказано: «Ты должен почитать своего отца и свою мать». Но о бабушках там ничего не говорилось. Ведь он никогда не любил свою бабушку. Она относилась высокомерно к своей дочери, доброй маме Хеннинга — Белинде, а папу Вильяра презирала, потому что ему не удавалось навести порядок в Гростенсхольме. И когда они потеряли свое большое поместье, она пальцем не пошевелила, чтобы помочь им.
Хеннинг боялся свою бабушку. Она подавляла его волю.
А женщины тем временем обсуждали, кто больше всего подходит для того, чтобы взять к себе маленького ангела Марко. И они совершенно не слушали слабых, беспомощных протестов Хеннинга, говорящего о том, что братья не должны быть разлучены. Они считали, что поступают очень милосердно, оставив на попечение Хеннинга одного из мальчиков.
И тут в комнате появилась фру Лие. Своим массивным телом, похожим на флагманский корабль, она заслоняла всю дверь.
— Хеннинг, мой внучек! — слащаво пробасила она. — Что случилось с твоими родителями? Они в самом деле утонули?
Мальчик побледнел.
— Нет, нет, — торопливо произнес он, — они только немного задержались.
— Ну и угораздило же твоего безответственного отца взять в такое опасное плавание мою дочь! И вот теперь ты остался один, дитя! Разумеется, ты переедешь к нам! Я слышала, у тебя тут двое новорожденных. Двойняшки Саги. Да, дружок, чего только тебе не пришлось пережить! И один из них меченый! Да, я всегда говорила своей дочери, чтобы она не выходила замуж за этих ужасных Людей Льда!
Хеннинг не совсем понимал, что она имела в виду. Он был сыном Белинды и не считал себя неудачным ребенком. Ульвар был ребенком Саги. Саги из Швеции.
Конечно, они были родственниками. В пятом колене. Все они были из рода Людей Льда. В этом она была права.
Раздвинув себе путь через толпу женщин, фру Лие выпроводила их из комнаты равнодушным жестом руки и принялась рассматривать малышей. При виде Ульвара она вздрогнула, а при виде Марко нежно улыбнулась.
— Очаровательный малыш! — сказала она. Потом, понизив голос до еле слышного шепота, едва шевеля губами, она сказала:
— Сага жила одна, не так ли? И она принадлежала к состоятельной ветви рода, это правда, Хеннинг?
— Да.
— Значит, тебе тоже кое-что достанется?
— Сага хотела, чтобы я дал каждому третью часть ее собственности, и я обещал это сделать, со скорбью в сердце произнес Хеннинг, считая, что деньги в данный момент — не самое главное.
— Какая нелепость, — сказала фру Лие. — Бессмысленно давать наследство такому уродцу, его нужно отдать в какой-нибудь дом. Ты должен разделить наследство с этим красивым маленьким мальчиком, это было бы справедливо. И вы переедете к нам, конечно же, ты не можешь здесь оставаться.