Чума на ваше поле !
Шрифт:
— Если очень попросить, то можно.
Лена опомнилась — они стояли на открытом месте, люди, проходя, смотрели на них. Солнце село, и все вокруг стало синим. Только бесцветное зеркало реки, казалось, источало собственный свет.
— Пора в гостиницу, — сказала Лена.
— Будьте осторожны, — сказал сержант, — здесь очень много воров.
— Как вас зовут? — спросила Лена.
— Наронг, — ответил сержант. — А вас? Елена?
— Вы знаете?
— Я за вами слежу. Вы мне нравитесь, — сказал сержант.
— Спасибо
— Я рад, что мог вам помочь. Значит, вы запомнили? Семь часов. У меня джип, ничего особенного. Но доедем быстро.
— Спасибо, — сказала Лена и решила, что ни за что в жизни не воспользуется приглашением сержанта.
Сержант прошел в гостиницу следом за ней и скрылся в баре.
Лена поднялась к себе.
Она положила сумку на кровать. Какая красивая, какая чудесная сумка.
Лена пошла в душ и нежилась там полчаса, не меньше. По крайней мере Вася уверял потом, что стучался и не смог добиться ответа. Сумку Лена повесила на гвоздь в душе, чтобы не спускать с нее глаз.
Вася заявился снова, как только Лена покинула душ. К счастью, у нее был с собой халатик.
Она вышла из душа, вытирая волосы и потому покрытая полотенцем, как греческая плакальщица. Не сразу увидела, что в уютном кресле устроился красавец мужчина.
— Не запахивай халатик! — взмолился он. — Ты хороша под ним сказочно.
Лена кинула в него полотенце, она не хотела, чтобы это получилось игриво.
— Не суетись, — сказал он. — Я приду к тебе позже, а сейчас я хочу пригласить тебя.
— Куда?
— Ты совершенно незнакома с местной ночной жизнью. Мы с тобой пойдем в ночной клуб. Ты танцуешь? Конечно же, ты танцуешь!
— Я не танцую.
— Ну не могу же я сейчас прямо заваливать тебя на койку без красивых слов и объятий!
— Но с чего ты решил, что я этого хочу?
— Не хотела бы, сидела дома, — рассудительно ответил комсомольский вождь.
— Уйди, пожалуйста, — попросила она. — Ей-богу, спать хочется.
— Со мной?
— Без тебя.
— Может, ты нашла мужика получше?
— Что ты имеешь в виду?
— Местного бандита. Я видел, как вы по берегу гуляли. Но я бы на твоем месте был с ним поосторожнее. Мне его морда знакома. Точно знаю — где-то я его видел. Убьет — костей не соберете.
— Он меня не испугал.
— Знаешь, что сказал паук маленькой мушке? Он сказал ей: добро пожаловать в мою спаленку, Это английская поговорка.
— А чем ты лучше? — спросила Лена.
— Я лучше. Я, так сказать, русскоязычный бабник. Я не болен СПИДом.
Руки его никак не могли успокоиться, пальцы ну просто метались над коленками. Он был не уверен в себе.
— Иди в бар или в какой-там хочешь ночной клуб. Я сплю.
— Я везу тебя бесплатно на автобусе.
— Я заплачу тебе, зайчик, — сказала Лена.
В
— Хорошо. — Вася попытался сделать хорошую мину. — Я пойду погуляю, только умоляю — не запирай дверь. А то мне придется перебудить всю гостиницу.
— И не надо будить.
Вася был раздражен. Он легко краснел.
Он поднялся.
— Не надо меня обижать, — сказал он высоким голосом. — Родина далеко, Родина не услышит. Подумай, на что ты нарываешься, Елена.
Лена легонько подтолкнула его к двери.
Он показал на замок.
Лена заперла дверь. Конечно, он может завтра отомстить. Не возьмет ее на автобус. Но если за ней здесь следят, то, конечно же, они знают, что она собирается ехать на автобусе. А она… она поедет с сержантом. Если выбирать из двух зол… Впрочем, сержант пока злым себя не показал. Ведь не случайный же воришка напал на нее у реки. А если бы сержант был один из них — какого черта он возвратил ей сумку?
Она рискует? Она рискует здесь все время, каждую секунду. Она ведь не живая. Ей только кажется, что она живая. Он — рыба-кета, которая должна иметь икру, а там — что будет.
Лена все это понимала умом, но ее молодое и вполне жизнеспособное тело категорически возражало.
Она легла спать в трусиках, лифчике и халате. Она не хотела рисковать — хотя разве это помогает?
Окно было открыто — в этой гостинице без кондиционирования можно было и умереть.
Лена осторожно выглянула наружу — выключила свет и выглянула. Узкий балкон примыкал к ее комнате, под ним был обрыв — в три этажа.
Лена легла и думала, что не заснет. Она подумала, что сумке под подушкой быть плохо — сразу догадаются, если придут.
А куда еще положить?
Под шкаф?
На шкаф! На шкаф они полезут потом, когда остальное проверят.
Фен под потолком скрипел как астматик — с придыханием и шумом.
Она не подумала, не догадалась, что узкий балкон, который тянется перед ее номером, продолжается и перед прочими номерами на этом этаже. Надо бы догадаться.
И только задремала — а ведь задремала, — как почувствовала, что в комнате кто-то есть.
Сначала она замерла. Может, показалось?
Но, приоткрыв глаза, увидела, как некто влезает в комнату с балкона. Это был мужчина.
Надо позвонить портье. Или бежать к двери. Но дверь заперта.
Секундное колебание все погубило.
Мужчина, горячий и потный, уже сорвал с нее простынку и попытался навалиться на нее, закрывая губами ее губы, прижимая их, придавливая руки
— будто был опытен в насилии… А Лена сдуру возрадовалась, что это всего-навсего насильник, а не убийца и не грабитель.
Он оторвал на секунду губы и зашептал:
— Миленькая, дорогая, только не кричи, только не кричи, ты же будешь рада, ты получишь радость!