Чума насилия
Шрифт:
– Откуда я знаю, кто он такой?
– Что понадобилось здесь полиции? Это вы их привели? - продолжал Уильямс.
Джерико взглянул на Дэвида:
– Вы рассказали ему, что случилось утром?
Дэвид кивнул. Молодой человек был в шоке и, видимо, никак не мог поверить в реальность происходящего.
– Я обратился в полицию, потому что больше мне некуда было пойти с моей проблемой, - объяснил Джерико. - Я рассчитывал получить от них разумную профессиональную помощь. Вместо этого Фарроу вспыхнул как порох и, не считаясь с отсутствием веских оснований, решил, что в меня стрелял кто-то из этих ребят.
На щеке у молодого адвоката задергался нерв.
– Они вынашивали эту идею не один месяц. И полицейские, и простые
– Возможно, лично ко мне это не имеет никакого отношения. Я просто оказался одним из "тех, других". Я гощу в доме одной из самых богатых семей города, поэтому кто-то мог рассматривать меня как одного из "врагов". Такое вполне возможно. Возможно, что мишенью мог стать любой, кто вышел бы прогуляться сегодня утром. Я понимаю, что ваших клиентов может раздражать ажиотаж, вызванный предстоящим собранием фонда. Вероятно, они считают, что деньги должны пойти на борьбу за мир, на уничтожение гетто, коллективные фермы или что-нибудь в этом роде.
Двор начал заполняться людьми, прибывавшими из города. Пожарным наконец удалось одержать верх над огнем, и в дыму стали различимы остовы сгоревших машин. Перед домом Фарроу производил ревизию арестованных, согнанных к одной из вновь прибывших из города полицейских машин.
– Я могу понять ваш сарказм, мистер Джерико, - сказал Уильямс, огромные глаза которого смотрели на Джерико через стекла очков так, будто он пытался образумить непослушного ребенка. - У этих молодых людей такие же права, как и у всех остальных.
– И даже право на незаконное хранение взрывчатых веществ и наркотиков? И право уничтожать общественную собственность?
– Их спровоцировали, мистер Джерико. Закон существует для того, чтобы защищать людей, а здесь его применили для того, чтобы нарушить их права. Он взглянул на Дэвида. - Вы не присутствовали при взрывах, Дэвид. Вероятно, мистер Джерико может отвезти вас домой.
– Что вы собираетесь делать, Ивен?
– Останусь с арестованными.
– Я тоже хочу остаться, - возразил Дэвид.
– Вы сможете принести больше пользы, если останетесь на свободе. Тем более, что ваш отец все равно вызволил бы вас самое позднее через полчаса.
– Ну его к черту! - воскликнул Дэвид.
– Вы подбросите его к Бауманам, мистер Джерико?
– Постараюсь, - ответил Джерико.
Дорога, ведущая к дому, была забита машинами, которые стояли вдоль обочин, оставив узкий проезд для "скорой помощи", которая должна была приехать за телом Эллен Поттер. Джерико развернул свой "мерседес" и прикинул, что сможет добраться до главной дороги, если поедет за машиной "Скорой помощи" и полицейским фургоном, в который погрузили арестованных. Остановить его никто не пытался. Полицейский, которому поручили руководить движением, даже дружески помахал Дэвиду Прентису рукой в перчатке.
– Они не считают вас одним из хиппи, Дэвид? - спросил Джерико.
– Мой отец - большая шишка в городе. - Дэвид раздраженно поерзал на сиденье. - Он стал большой шишкой потому, что представляет интересы действительно серьезных людей.
– Таких, как Бауман?
– Таких, как Александр Бауман, известный мерзавец.
– А как насчет миссис Бауман?
– Она сумасшедшая, - ответил Дэвид, - раз не уходит от него. Она ведь даже богаче, чем он сам, но все равно не уходит.
– Ведь у них есть Томми.
– Разве она не может забрать его с собой? Может быть, она считает, что для Томми полезно присутствовать при невинных развлечениях великого Алекса?
– Что это за развлечения?
– А вы не заметили в доме ничего странного?
– И довольно много чего. Что вы имеете в виду?
– Вы заметили, что в доме нет собак? Разве не странно, что в такой большой усадьбе, где есть лошади и где
– И что из этого следует?
– Я был еще ребенком, но помню, что раньше у них были собаки. И я просто заболевал, глядя, как Великий Алекс с ними обращается. Он бил их при малейшем проявлении непослушания, в основном цепью. Поэтому при виде его у них было одно желание - поскорее улизнуть. Тетя Лиз любит собак. Лет пять назад она приобрела красивого боксера. Она хотела выдрессировать его для себя, но вмешался Большой Господин. Этот боксер был собакой с характером, так что сломать его не удалось. Однажды мы все были дома. Раньше перед домом устраивали крокетную площадку, и мы с тетей Лиз там играли. Большой Господин сидел возле площадки с моим отцом, они выпивали и вели разговоры о своих важных делах. Тут появился этот самый боксер, его звали Чарли. Он увидел тетю Лиз и побежал к ней, чтобы поприветствовать. Пробегая мимо того места, где сидел Большой Господин, он задел столик и опрокинул стакан моего отца. Большой Господин подозвал собаку. Чарли нехотя подошел к нему. На нем был строгий ошейник. Мистер Большой Господин схватил его за поводок, который был на ошейнике, и стал хлестать его цепью, что оказалась у него под рукой. Он страшно избил собаку, но пес не сдался, хотя не мог шевельнуться из-за ошейника, который впивался ему в горло. Наконец мистер Большой Господин пришел в себя и отпустил Чарли. Тот отошел на несколько шагов, изо всех сил стараясь восстановить дыхание. А потом развернулся, посмотрел на мистера Большого Господина и бросился на него. Это было устрашающее зрелище. В воздухе промелькнуло золотистое тело, и Большой Господин упал - собака вцепилась ему в горло. Каким-то образом тете Лиз удалось успокоить Чарли, и мы помогли Большому Господину дойти до дома. Шея и горло у него были здорово разодраны. Через десять минут он появился с ружьем в руках. Тетя Лиз сильно плакала, потому что он застрелил Чарли. - Дэвид глубоко вздохнул. - С тех пор у Бауманов никогда больше не было собак. Сам я не видел, но мне рассказали, что Большой Господин вместе с Нельсоном перестреляли всех остальных, которые были в доме. А там были два отличных пойнтера, натасканных для охоты. Нет такого закона, чтобы защищать животных от их хозяев. Тот, кто перейдет дорогу Большому Господину, получит пулю в лоб.
– Неприятная история, - согласился Джерико.
Тем временем они выбрались на главную дорогу, и "мерседес" понесся к дому Бауманов. Дэвид повернулся к Джерико:
– Когда я узнал, что в вас стреляли, я подумал, не занесены ли вы в черный список Большого Господина.
Джерико ответил кривой ухмылкой:
– Теперь-то уж точно. Недавно я врезал ему пару раз. Наверное, по возвращении я обнаружу свои пожитки на лужайке перед домом.
– Берегитесь его, мистер Джерико. Он не оставит вас в покое, даже если ему придется посвятить этому всю оставшуюся жизнь. Он такой.
Над холмами висела голубоватая дымка, предвещая, что день будет по-летнему жарким. Джерико бросил взгляд на часы и удивился, обнаружив, что время приближается к часу. Торжества, посвященные собранию фонда, то есть то, ради чего он приехал, должны были начаться ровно в два.
– Что общего у вас с ребятами из коммуны, Дэвид?
– Почти ничего, - ответил Дэвид и поднял руки к лицу, которое было все таким же бледным. - Я люблю их, но у меня не хватает духу на соответствующие поступки.
– Какие, например?
– Я не могу жить, как они. На них ополчился целый мир, исповедующий культ смерти, их преследуют полчища злобных идиотов. Они же ненавидят войну, ненавидят, когда люди негуманны друг к другу, они считают, что люди не должны испытывать друг к другу ничего, кроме любви.
– Вы говорите о свободной любви?
– Вы не понимаете меня, - сказал Дэвид. - Знаете, вчера я притворялся. Я знаю, вы верите в то же, что и они, только вы живете по-другому. Вы ненавидите насилие, но ваша красная машина вам нравится.