Чума в Бедрограде
Шрифт:
Дима сделал драматическую паузу.
Суть, хрень. Клей! Аж завидно — так бы лекции читать. Не заморачиваясь, в смысле.
— П-п-погодите, — Шухер сделал круглые глаза и задохнулся, — это что же п-получается? В г-городе вирус, родственный ст-т-т… ст-т… — ну да, а теперь ему ещё и название степной чумы не выговорить. Учёный.
— Да, да, говорил же уже. Но он куда менее опасен. Верьте мне, я сам его делал. Из грязи.
Гуанако посмотрел на товарища по посмертию с укоризной. И справедливо: у Шухера с сердцем не очень, ему вредно столько
— Это б-безумие!
— Вы бы предпочли, чтобы город сейчас оказался заражён вирусом, о котором мы ничего не знаем? — Дима сверкнул глазами. — Так сложилось, что Университет прослышал о затеях Бедроградской гэбни. Так сложилось, что мы по-прежнему не можем ворваться в их здание с пистолетами. Так сложилось, что доказать преступление без состава оного невозможно. Так сложилось, что я в подходящее время работал в Медицинском корпусе и имел возможность поспособствовать созданию подходящего вируса, а потом предоставить Университету всю информацию, — он выдохнул и продолжил извиняющимся тоном: — Поймите, Бедроградская гэбня носится с этим планом семь лет. Семь. И могла бы носиться ещё семь, и могла бы довести его до идеала. Университет решил, что лучше подготовиться и спровоцировать. Кто мог знать, что желание припугнуть одним заражённым домом у Бедроградской гэбни перерастёт в склады чумы?
— Сумки. Пока что курьерские сумки, — педантично хмыкнул Гуанако куда-то в сточенный до зубочистки карандаш.
Шухер с глубоко несчастным видом пялился на поблескивающий гуанаковский нож.
У нашего Папы Каши слишком много морально-этических сложностей и слишком мало научно-исследовательских. Попельдопель хотел снова прикрикнуть, а вместо этого вдруг вспомнил один из забытых в ходе обсуждения вопросов и тут же брякнул:
— Я вот сразу не спросил… ты в самом начале говорил, что сделал свою чуму из грязи, из которой теоретически можно получить степную. А грязь-то ты откуда вытащил?
— Из холодильника, — широко улыбнулся Дима. — И всё-таки не совсем я, работал в основном Шапка. Вернёмся к делу.
Ну нет, второй раз Попельдопель этот вопрос не забудет. Если три десятых медика где-то надыбали образец степной чумы в дормантном состоянии, кафедра вирусологии БГУ им. Набедренных просто обязана узнать, где именно.
А вот Медицинской гэбне этого знать не стоит. Медицинская гэбня из зачатка степной чумы непременно возжелает сделать саму степную чуму — и один только леший ведает, какого масштаба им потребуется рабочая площадка.
Город, например.
— Та самая хрень, о которой я говорил, по-прежнему безопасна и содержится в кровавой твири. Безопасна — значит, принимается организмом. И, скажу я вам, весьма гостеприимно принимается, легко прицепляется к антителам, например. Собственно, так вирус в организме и удерживается. Если убрать хрень, он развалится и безболезненно выйдет естественным путём.
Сточенный до зубочистки карандаш украсил собой крышу пробирочного склада, сделавшись не то флагштоком, не то антенной.
Гуанако и Дима ввалились к Попельдопелю на кафедру очень вдвоём, но теперь ему как-то показалось, что тот из покойников,
Чаю ему сделать, что ли.
— Синтезировать то, что убирает хрень, мы не можем, в нормальном состоянии организму на неё пофиг. Но! — Дима воздел палец. — К счастью, существует некий препарат — сыворотка, вызывающая аллергию на твирь, в которой эта хрень, напоминаю, тоже есть. Шапка же делал когда-то. Для меня же. Ну, в некотором роде.
То, что убирает хрень, — это, видать, антиген. Синтезировать можно, но с учётом объёмов… в общем, опять всё дело упирается в объёмы и аппаратуру, которой у Столицы не попросишь, потому что не объяснишь, зачем.
— Препарат этот совсем простой, его мы сделать на коленке точно сможем. Он, вообще говоря, изначально вызывает конфликт с другим компонентом твири, не хренью… и да, кажется, я ввёл новый термин! Так вот. К счастью — ну, для науки, не для испытуемого — конфликт разрастается, происходит эпическое сражение, издёргавшийся организм в ужасе отступает и начинает ненавидеть всё, что связано с кровавой твирью. Процесс неприятный, зато в результате хрень тоже становится врагом. Даже если она не в твири, а вовсе и в чуме. Понимаете, куда я клоню?
— Сыворотка для аллергии — и есть лекарство? — поднял брови Шухер.
— Да нет! Говорю же, она изначально реагирует не с хренью, аллергия на всё и вся — это сильно не первый этап процесса, — Дима почти незаметно дёрнулся. — И даже не самый неприятный. По крайней мере, к его моменту как-то уже и плевать, где чего болит. Но зато если сражение в крови достаточно масштабно — то бишь если сперва уколоть сывороткой, а потом долго и непрерывно подвергать воздействию аллергена — то в результате в крови образуются антитела, способные победить чуму. Извлечёшь кровь вместе с ними — получишь основу для лекарства. Про степную не знаю, а от водяной уж точно поможет.
Попельдопель тряхнул головой и схватился за первую попавшуюся чистую бумажку. Надо нарисовать схему, а то Димин поток слов вроде бы и понятен, но настолько сумбурен, что страшно в спешке чего-то не уловить. Особенно с учётом того, что общепринятый терминологический аппарат у Димы за пять минут всё равно не отрастёт, этот их Шапка в Столице, а значит, надо говорить с имеющимся консультантом. И говорить на том языке, который этот консультант использует.
Так. Рисуем звёздочку. Это хрень.
Рисуем звёздочки между палочками — это степная чума. Палочки — её неизвестные и сейчас не очень важные компоненты. Хрень (звёздочки) — клей, как выразился Дима, компоненты связывает. Вязание сплошное, салфетка кружевная какая-то.
Второе кружево — водяная чума. Всё то же самое, но звёздочки цепляют не прямые палочки, а какие-нибудь волнистые линии, которые компоненты уже водяной чумы. Они тоже пока неважны, хотя формула есть, можно было бы и подробно изобразить, но не нужно.
А теперь кровавая твирь. Она не вирус, она трава, поэтому и рисовать надо не кружево, а просто облако компонентов. Много кружочков и одна звёздочка.