Чумная экспедиция (Сыск во время чумы)
Шрифт:
– Теперь считаем, - распорядился Архаров.
– Второй дом? Вон тот, что ли?
– Левушка показал на ворота. Ворота были заперты, красного креста на себе не имели, а со двора шел дым.
– Не солгала. Креста нет - значит, чума сей двор стороной обошла. Пока. Костер жгут - дымом обороняются, - и Архаров, подойдя, постучал кулаком в ворота.
– Не отзываются, - заметил Левушка.
– И правильно делают. Кто же в чуму по гостям шастает? Ну, господин подпоручик, что на сей предмет говорит военный устав?
– А что, в нем разве чума поминается?
– Устав
Архаров подсадил Левушку, тот оседлал забор и протянул ему руку. Переправились.
Двор, куда они угодили, был обычным московским двором - на петербуржский взгляд огромным, а по здешним меркам даже маловат. Москвичи привыкли жить просторно, и каждый сапожник имел при своем домишке и сад с огородом, и сарай, и курятник, да еще пространство перед крыльцом, ничем не занятое - для того, чтобы, въехав в ворота на санях или на телеге, не тесниться. У многих тут же, во дворе, и колодец имелся, хотя здешняя водица, как полагали почти все бывающие в Москве петербуржцы, годилась разве на поливку огорода. Заваривать ею хотя бы чай они не решались, а старались для питья купить воду из Андроньевского, Трехгорного или Преображенского колодцев, от нее хоть рот сам не кривился.
Двор, стало быть, оказался невелик - подстать одноэтажному домишку, выстроенному на старый лад - с высоко прорубленными небольшими окошками. У крыльца, в опасной близости от стены, горел дымный костер.
– В сей конуре, выходит, дьячок обитает. В храме сейчас службы нет - надо думать, дома сидит, - сказал Архаров и, поднявшись на цыпочки, постучал в окошко.
Ему не ответили.
– А коли заболел?
– спросил Левушка.
– Надо бы заглянуть. Он в храме Божием трудится, туда разные люди приходят - помнишь, за что покойного митрополита невзлюбили? Он проповедовал, будто в чумную пору проще всего заразу как раз в церкви подцепить, при крестном ходе или даже от причастия.
– Ты прав, заглянуть надобно. Пока не впал в беспамятство, - решил Архаров и толкнул дверь. Но шагнуть в сени ему не удалось.
Из темноты высунулись рога ухвата, уперлись ему в грудь - и сильным толчком он был усажен у ног Левушки, а дверь захлопнулась. И, судя по звукам, была заложена преогромным засовом.
– Да там у него баба!
– обрадовался Архаров и звонко расхохотался. Всякий, кто впервые слышал этот хохот, принимался оборачиваться в поисках его источника. Не верилось, что этот насупленный господин, глядящий на мир исподлобья, способен на такое внезапное и бурное веселье.
– Ишь как ловко с ухватом управляется! Выходит, жив-здоров дьячок Петров! Тучков, на приступ!
Долговязый Левушка без затруднений постучал в высокое окошко.
– Эй, Петров, выходи!
– крикнул он.
– Как же он выйдет, коли он там с бабой?
– спросил, поднимаясь, Архаров.
– Дай мужику хоть штаны натянуть.
– А, может, это его матушка?
– предположил Левушка.
– А чего тогда гостей ухватом встречает? Чистое ты еще дитя, Тучков. Небось, и попу на исповеди
Левушка постучал основательнее.
– Пошли прочь!
– раздался высокий нервный голос.
– Прочь пошли, ироды!
– Это не баба, - неуверенно сказал Левушка.
– Вылезай, Петров, дельце есть. Гривенник получишь!
– пообещал Архаров.
– Псалмы, что ли, опять на всю ночь читать? Нет, не пойду.
– Нет, я тебя не к покойнику зову. Вопросов полдюжины задам - и гривенник твой.
– Задавай, - позволил из-за двери Петров.
– Где твой дружок Митька, что на всемирную свечу деньги собирал? Жив? А коли жив - так где схоронился?
– Уходи, уходи!
– послышалось из-за двери.
– Уходите, Христа ради! Или мало вам, что вы с ним сотворили? Ангела Господь вам, неразумным, послал! Ангела сапожищами стоптали!
И опять в сенях что-то загремело.
– Ты что-либо понимаешь?
– спросил у Левушки озадаченный Архаров и крикнул: - Петров, мы ангелов не топтали! Ответь, сделай милость, где твой дружок Митька, не то дверь с петель снимем!
– Снимайте, нехристи!
– донеслось из сеней.
– А я вот подожгусь изнутри! Святое дело сгубили! Богородицу ограбили! Ангела в домы свои не пустили! Храм осквернили! Иуду из меня сотворили! Поделом на вас мор напал, поделом! И каменный дождь на ваши головы падет!
– Не валяй дурака, Петров!
– отвечал на это Архаров.
– Мы для того и и пришли, чтобы нехристей покарать! Коли ответишь на вопросы - может статься, сыщем убийц митрополита…
– Уйдите, а то подожгусь!
– повторял незримый Устин - а может, и не Устин, а кто-то иной, проверить это сейчас не было возможности.
Архаров и Левушка отошли на шаг от двери.
– Не пойму, - сказал Архаров.
– Когда чушь несут, не сразу и разберешься, врут тебе, или хоть крупица правды в брехне имеется.
– Не может быть, чтобы не знал, где тот мастеровой Митька прячется!
– воскликнул Левушка.
– Вот и я полагаю, что знает… А про ангелов выкликать и я могу, коли начальство прикажет. Эй, Петров!
Ответа не было.
– Не дури, выгляни!
В домишке молчали.
– Слушай, Петров, вот я рубль на крыльцо кладу! Слышишь - рубль! Надумаешь на вопросы отвечать - ищи у Головинского дворца палатки Преображенского полка, спроси капитан-поручика Архарова!
– Ты ты ему свое прозвание записал бы, что ли, - посоветовал Левушка.
– Он же дьячок, значит, грамотный.
– А на чем прикажешь?
Левушка пошарил по карманам, отыскал пеструю конфектную бумажку. Но чем писать - не было.
Архаров завернул в нее рублевик и действительно положил на крыльцо.
– Пошли, - сказал он Левушке.
– Больше ничего придумать не могу. Все три меченых рубля роздал. Себе пока оставил четвертый.
Он подумал - и носком сапога закинул в костер приготовленное поблизости топливо - то ли сухой навоз, то еще чего похуже. Коли уж обороняться дымом - так пусть дымит без перерыва.