Чумная Полли и маскарад
Шрифт:
Вик не сдержала улыбки — Шарль просто находка для шпиона. А тот, заметив её улыбку, тоже расплылся:
— Хорошо жить, да же?
— Очень! — согласилась Вик.
— Эх, жаль только, что адер и адера все никак не придут к согласию…
— В чем?
— Адера говорит, что мой язык — чистое золото, и что меняться мне не стоит. А адер говорит, что золота во мне могло быть и поменьше… Знать бы еще, кто правее… — Он остановился перед дверью гостиницы, сообщая и так понятное Вик: — мы, кстати, пришли… Прощения просим, если что не так… Заходите еще, только адере ни слова, что я леденцы вам отдал,
— Хорошо! Я не выдам тебя.
Шарль отвесил немного нелепый, смешной поклон и понесся дальше. Впрочем, тут же обернулся и на ходу, спиной вперед, крикнул:
— Вот спасибушки! Чует мое сердце, нельзя щас адеру спать. Ой, нельзя. Это же пострел сбежит, только его и видели. Будь адера — я был бы спокоен, а адер — он хороший, но нафига мужик этому Полли? Сбежит, дурень, вот как пить дать сбежит. Пойду я караулить адера.
— Карауль… — тихо самой себе сказала Вик — Шарль уже развернулся и помчался назад. — И карамельками корми — он заслужил…
Глава 17
Трудный разговор
Вик попросила горничную сделать ей ванну и, отдав распоряжение разбудить её в полдень, отпустила молодую девушку. Помыться она может и сама, хоть с повязкой на руке это та еще мука. Вик даже волосы промыть толком не смогла, замочив при этом повязку. Пришлось после ванны не отправляться в постель, а заняться повязкой. Жаль, что при гостинице нет своего доктора — вот большое упущение, а ей теперь мучиться.
Достав свой несессер, где хранились в том числе и бинты, Вик ножницами срезала повязку-черепашку с плеча и вздрогнула от удивления — то-то плечо всю ночь себя пристойно вело, а кровь шла носом! Раны не было. Даже шрама. Вот любят некоторые адеры Дрейки лезть, куда не просят. То в колодцы Смерти лезут, то раны лечат без спроса. Впрочем, Вик вспомнила — он тогда на крыше спросил. И даже разрешения дождался.
Вик бросила мокрую повязку в мусорное ведро и резко выдохнула — она опять оказалась должна адеру! Ладно, все равно дело Полли дразнило её своей загадкой. Если только Эван разрешит. Теперь придется все делать с оглядкой на Эвана — их ждет тяжелая седьмица, учитывая отношения Эвана к ней. Вик направилась в спальню, где заботливая горничная уже прогрела постель и приготовила все для сна. Вик захватила в постель найденные дневники и книгу. Пока сон не сморил, надо просмотреть, может, что-то найдется, а то вторые сутки после убийства, а Вик толком даже не приступила к делу.
Вик задумчиво покрутила в руках книгу — толстые переплетные крышки, выступающие с рамками медальоны. В таких книгах, если она не ошибается, делают тайники для бумаг. Удобно воровать запрещенное к выносу из библиотеки. Только не зная правильного магического ключа, книгу не открыть. М-да. Попросить о помощи Дрейка, что ли… Она отложила книгу в сторону — пока та полностью бесполезна.
Дневник Стеллы был откровенно скучен — простая, незатейливая жизнь машинистки, мечтавшей о владельце машбюро и понимавшей, что без денег и приданого ей не видать в этой жизни ничего.
Дневник Эрика — Вик хватило только на его последние страницы, — был куда интереснее. Он не писал по дням, только странные заметки, словно на ходу.
…Жабер предлагает разбогатеть. Очень. Говорит,
…Стелла будет счастлива — она мечтает о доме и подходящем муже…
…Кажется, я все не так понял — все гораздо сложнее и страшнее…
…Я отказал Жаберу…
…Он следит за мной. За моими работами. За моими поисками…
…Я должен проверить сам — кажется, он вернул не ту карту…
Вик выругалась в потолок:
— Эрик, пыльный ты червь, в таком случае идут в полицию! Бешенные белочки, ну куда ты пошел сам…
Самое обидное — других пояснений и записей не было. Вик даже проверила — не выдирал ли кто страницы из дневника? Потом с карандашом еще раз проверит страницы — вдруг были другие записи? А сейчас… Глаза слипались. Она все же заснула. День был длинным.
Проснулась она отнюдь не в полдень, как просила. Косые лучи солнца, скользившие по полу, подсказывали, что дело далеко за вторую половину дня. Вик присела в кровати — часы на каминной полке показывали четыре часа. Вот тебе и обслуживание в королевских номерах!
Вик раздраженно дернула сонетку, хотя проще было бы телефонировать и заказать поздний обед. Или ранний ужин.
Горничная, все та же утренняя, извиняясь, доложила, что тревожить Вик запретил лер Хейг. Он очень просил дать ей выспаться и сообщить тут же, как нерисса Ренар проснется. Сейчас он ждет нериссу в столовой, где накрывают второй обед.
От Эвана и его самоуправства ругаться хотелось, но Вик стиснула зубы — горничная тут ни при чем, она оказалась между двух огней — высокородным лером и нериссой. Конечно, распоряжение сиятельного выше, чем просьба какой-то нериссы.
— Хорошо… Передайте леру Хейгу, что я скоро буду…
Горничная, явно благодаря небеса за сговорчивость нериссы, рванула в гардеробную, готовя для Вик дневное платье серого, полутраурного цвета. Давно уже ушел в прошлое трехгодичный траур, но полгода после смерти близкого все еще полагалось носить темные одежды.
Вик, одевшись при помощи горничной, отпустила её и сама собрала волосы в небрежный пучок, выпуская пару локонов на висках. Красиво и незатейливо. Оставалось надеяться, что аристократической натуре Хейга этого будет достаточно. Хотя Чарли бы во всю раскритиковал Вик — как же, перед женихом надо появляться во все оружии, а то вдруг передумает. Скорей бы передумал — Вик и сама понимала, что помолвкой, устроенной родителями, только сломала Эвану жизнь. Ему есть за что её ненавидеть.
Вик прошла в столовую — это было огромное просторное помещение с ондурскими окнами в пол, которые сейчас, несмотря на царившее за окном предзимье, были открыты нараспашку, запуская с улицы приятную свежесть и аромат далекого океана. Тонкие, прозрачные шторы развевались, как паруса. Воздух был пронизан солнечным светом. Стояла странная, хрупкая тишина, которая днем бывает только в Аквилите.
Приглушенные кремовые тона стен и деревянных панелей, золото мебели — все, чтобы здесь жило солнце. Огромный стол по середине комнаты был уже богато сервирован. Причем столовые приборы, вопреки правилам, не были установлены на торцах, а стояли рядом друг с другом. Лакеев не было.