Чумная Полли и маскарад
Шрифт:
— Дрейк…
Он тихонько подтолкнул её:
— Время, Вики… Время!
— Надутый ты индюк…
Дрейк еле слышно рассмеялся за её спиной:
— Иди, белочка… Я в тебя верю.
Она закусила губу — ей так никто никогда не говорил. Даже Эван волновался за неё, а не верил.
«Что ж ты такой понимающий так поздно появился… Эван мне нужнее.» — Вики вздохнула — иногда повороты судьбы непредсказуемы.
Вик шагнула в темноту…
Небольшой закуток. Тьма. Холод. Все привычно для подземной Аквилиты.
Единственным
Полли что-то напевала себе под нос — Вик не узнавала песенку. Что-то очень старинное, давно забытое.
И Вик внезапно поняла, что между ней и этой девочкой лежит пропасть в пять веков. А если она сейчас поднимет голову и заговорит на вернийском?! Хуже — на старовернийском?! Вот это будет провал… Хуже, чем если бы Дрейк уперся в своих поисках в жилу самородного потенцита.
Кроме огромной коробки с деревяным конструктором, в которой сейчас лежала старая кукла, тут было старое одеяло с надписью «Особый отдел» и какая-то рухлядь, уже неподлежащая опознанию.
Вики осторожно опустилась на корточки и… Полли вздрогнула, поднимая глаза. Секунду она смотрела своими зелеными, злыми, как говорил отец, глазами на Вик, а потом с плачем бросилась ей на шею:
— Лера, вы живая… Вы живая, лера… Вы живая… — она говорила чуть-чуть странно, еле выговаривая некоторые буквы, но к счастью, вполне понятно. Вик поздно вспомнила, что Дрейк говорил — она у всех спрашивала про своих родителей. Её бы не понимали, говори она на старовернийском.
Вик осторожно попыталась обнять Полли, но рука прошла сквозь призрачную ткань платья и через саму девочку. Та, продолжая вздрагивать худыми, невозможно хрупкими плечами, отошла в сторону, делая неуклюжий книксен:
— Простите, простите, простите, лера… Я забылась… Простите, лера… Просто вы первая живая за много-много-много… Дней.
Вик мягко улыбнулась девочке:
— Полин, тебе не за что извиняться.
Та вновь подняла на Вик свои зеленые, почти как изумруды, глаза:
— Прекрасная лера… Вы не знаете, где мои родители?
Вик поджала губу, и Полли сама продолжила:
— Я ходила в город… Там все мертвы. Там все умерли… Я думаю, мои родители тоже умерли вместе с городом. Иначе бы они вернулись за мной. Ведь они бы вернулись?
— Конечно, Полин. Они бы обязательно вернулись.
Времена, когда родители бросали своих детей умирать в одиночестве,
Полли взмолилась:
— Прошу… Не бросайте меня… Не уходите — там город умер. Там никого нет. Останьтесь со мной — тут так страшно в темноте. Я боюсь крыс. Я боюсь темноты, прекрасная лера. Не бросайте меня…
Вик поправила девочку:
— Полин, город жив…
Та с жаром принялась говорить:
— Я была там, прекрасная лера! Там пусто, там только ветер метет грязь, снег и лепестки цветов… Там очень грязно и тихо… Там все умерли. А кого я нахожу живым, тут же… Умирает… Не умирайте, лера, прошу…
— Я не умру, Полин. И город жив, треугольник на сердце. Я…
И вот как сказать — я заберу тебя, если ты простишь город?
— Полин…
— Прекрасная лера, я столько молилась, чтобы город ожил… Я так молилась, честно-честно-честно… Пусть он живет, пусть он будет, пусть будут люди… Я так хочу, чтобы город жил, чтобы… Чтобы… Чтобы… Чумы не было… — она опять разрыдалась. Только проклятье продолжало сиять в темноте. Теперь вместе с Полин сияла и Вик.
Умеют ли дети лгать?
Умеют ли призраки лгать?
Умеют ли лгать пятисотлетние призраки?
Умеют ли призраки взрослеть?
Полин была безутешна. Или старалась быть такой.
— Полин…
— Да, прекрасная лера?
— Прости меня… Прости город… Прости родителей… Не злись на всех нас.
— Я не злюсь, прекрасная лера. Вам не за что просить прощения, прекрасная лера… Только не уходите… Или… Если уйдете за край — возьмите меня с собой. Я больше не могу быть тут…
Вик сейчас поверит ей, заберет вместе с проклятьем, а Полли вырвется из ловушки и убьет. Убьет всех — такую возможность нельзя исключать. Нельзя же?
Она осторожно спросила, неуверенная, что это выход — еще можно было собраться с силами и ударить эфиром в самое сердце проклятья, в самое сердце Полин — это гарантированно убьет Полин и саму Вик:
— Полин, хочешь жить со мной?
— Лера?
— У меня есть комната… — Вик вспомнила про ремонт и поправилась, — несколько комнат в далеком-далеком городе… Я заберу тебя отсюда. Ты будешь жить…
Полин тут же предложила:
— Я умею быстро бегать — я могу разносить записки. Я могу ходить за покупками — я сильная, я могу много унести в корзине. Я могу убирать и мыть полы, я умею чистить камины, лера, вы не пожалеете — только заберите меня отсюда.
Вик встала и твердо сказала:
— Ничего не нужно — все это умею делать я сама. Просто собирай вещи и пойдем…
Только бы это не было самой страшной ошибкой Вик в этой жизни, но бросать Полин тут тоже не выход. Никто не должен прозябать в темноте и одиночестве века.