Чумной мор
Шрифт:
— Ладно, давайте решать уже, — сказал Бомбовоз. — В последние дни черт знает, чем занимаемся. Где старый добрый кач? Гриндинг? Фарм? Путь в инсты пробит, завтра Инфект откинется. Фул пати, правда, без хила, но да фиг с ним. С непробиваемым танком и читерским Утесом нам ничего не страшно. Что надо сделать, чтобы стать нежитью? Если не обратишь сегодня, я вылечу из клана.
— Все мы вылетим, — хмуро заметил Утес. — Давайте хоть посмотрим на описание расы. Бонусы, штрафы…
Я кинул в чат ссылку. Честно говоря, вчера пристально все изучить не успел, больше озабоченный встречей
Нежить
Разновидность существ мира Дисгардиум, которые после смерти были подняты божественными или сверхъестественными силами. Это название применимо ко всем созданиям, функционирующим, несмотря на прекращение жизнедеятельности.
Спонтанно возникающая нежить может быть найдена в любом уголке Дисгардиума, чаще всего в виде умертвий или призраков. Самые известные представители нежити, такие, как зомби или призраки, — это вернувшиеся к жизни после смерти, обычно не способные мыслить кровожадные твари, враждебные любым живым существам, с которыми сталкиваются на своем пути.
Живые мертвецы стали использоваться в качестве инструмента ведения войны при Старых Богах, когда первые некролиты-самоучки научились оживлять тела павших воинов в виде воинов-скелетов. Позже это знание превратилось в новую форму магии под названием «некромантия», которая запрещена во всех цивилизованных странах как Содружества, так и Империи. Нейтральные расы также придерживаются нулевой терпимости по отношению к этой запретной магии.
Души восставших мертвецов плохо связаны с их телами; темная магия, поддерживающая состояние нежити, служит буфером, препятствующим телу и душе соединиться должным образом. Вот почему нежить слабо воспринимает боль и другие тактильные ощущения от большинства физических раздражителей, и почему Свет приносит такую боль живым мертвецам.
Расовые бонусы
«Что мне снег, что мне зной…»: +100% к сопротивлению климатическим воздействиям.
«Подлейте мне еще той отравы»: +100% к сопротивлению ядам, ваша кровь токсична для всех живых.
«Воля Чумного мора»: полное неподчинение эффектам контроля.
«Не дыши!»: вы можете свободно находиться под водой неограниченное время.
«Каннибализм»: поедая тела врагов, вы восстанавливаете 5% очков здоровья каждую секунду.
«Неутомимость»: вы не нуждаетесь в отдыхе, показатель «Бодрость» деактивирован.
Расовые штрафы
«Абсолютное зло»: разумные расы Дисгардиума не испытывают к вам ничего, кроме ненависти.
«Убивающий свет»: +100% к получаемому урону от магии света, исцеляющие заклинания света наносят вам урон вместо лечения.
«Я не чувствую ног»: скорость передвижения пешком снижена на 25%.
«Это для живых»: -50% эффективности зелий здоровья и маны.
«Что за урод!»: -75% от харизмы.
«Здесь воняет»: от вас исходит устойчивый дух гниющей плоти.
— Значит, вонять будем всем кланом, — резюмировал Бомбовоз, дочитавший последним. — Что ж, это утешает. Ну что, обращаемся в нежить?
— А что Инфект? — вспомнил я о Малике. — Вызываем?
— А что с ним? — пожал плечами Краулер. — В песочнице Тристада можно быть только человеком. Выбор ему придется делать при выходе оттуда,
— Прошу меня извинить, — перебил Эда подошедший Дьюла — Алекс, отойдем ненадолго?
Парни понимающе кивнули, и я двинулся за строителем. Он вышел на улицу и направился к святилищу.
Форт выглядел безжизненным и опустевшим. Здания, кроме таверны и храма, не пострадали, и даже тела погибшей нежити и наемников исчезли. Кровь тоже. Но при этом сама атмосфера давила какой-то безжизненностью. Даже воздух казался гнетущим и смрадным, возможно, из-за близости армии мертвецов. И это было странно, потому что я сам, став нежитью, перестал чувствовать запахи и осязать отмершей плотью, оставив дефолтные настройки персонажа.
Поднявшись, мы остановились на вершине пирамиды, служившей фундаментом храму, который возвышался здесь еще два дня назад.
— Видишь развалины? — спросил Дьюла.
— Развалины? — удивился я. — Здесь же ничего не осталось. Мусор только какой-то, но он вроде и до храма тут валялся.
— Мусор… — Дьюла вздохнул. — Ты не строитель, а потому не видишь. Да, что-то растащили мертвяки, но только то, что нашли. Я вижу больше, почти девяносто процентов всех строительных материалов сохранилось: дерево, камень, песок… Их можно вроде как «добыть», а можно «починить». Я в силах восстановить храм или, раз уж мы теперь на стороне зла и не собираемся этого делать, разобрать на ресурсы.
— Оставь пока как есть, — ответил я. — Когда придет время восстанавливать храм, я сообщу.
— Как скажешь. Могу пока отсюда позаимствовать немного ресов? Хочу починить таверну.
— Думаю, да. Таверна — сердце форта, без нее никак…
Ничего не ответив, Дьюла прошел к тому месту, где располагался алтарь, достал инструменты и принялся стучать киркой по воздуху. Так это, по крайней мере, выглядело со стороны. «Вот тебе и реализм», — подумал я.
Заинтересовавшись процессом добычи, подошел ближе и убедился в том, что Дьюла действительно колотит по воздуху. Но кирка, не достигая груды мусора, встречала сопротивление, обо что-то ударяясь, и при каждом ударе раздавался отчетливый стук. Что ж, если в игре есть внепространственный инвентарь, а при луте крысы-зомби ее аккуратно собранные внутренности сами вываливаются тебе в сумку, можно поверить и в невидимые для нестроителей «развалины». Впрочем, ничего удивительного: на руднике я не видел руды, даже если Мэнни показывал на нее пальцем. Скалы да камни.
— А когда мы впервые сюда пришли, здесь тоже были развалины?
— Так точно, — ответил Дьюла. — Но их я разобрал, потому что отремонтировать было невозможно. Не было у меня такого проекта…
— Какого?
— Святилища Ушедших. Я потом ради интереса поковырялся на аукционе, поискал в сети — ничего подобного нигде не упоминается. — Дьюла вдруг прекратил стучать киркой. — Так, Алекс… Отойди-ка…
Сдвинув меня с места, он стал разбирать невидимые завалы, и вдруг вместо исчезнувшей кучи мусора прямо из воздуха проявилось лежащее на земле тело.