Чумовая дамочка
Шрифт:
— А у тебя какие проблемы? — хмыкнул он.
— Только одна, — ответила я, — Ты ошибся, я не шлюха…
— Я так и подумал. Слушай, мне плевать, кто ты, хозяину ты приглянулась и… — В этом месте он ухватил меня за плечо, скорее всего не собираясь предпринимать решительных действий, просто хотел, чтобы его слова скорее дошли до меня. В висках у меня застучало, к горлу подкатил ком, кончики пальцев закололо, и, тщательно выговаривая каждое слово, я произнесла:
— Убери руку, падла… — Ну и еще кое-что присовокупила из своего богатого лексикона.
В этот
— Извини, — с искренним сожалением сказала я и отправилась искать проводницу. Парень все-таки вернул челюсть на место и пошел в свое купе, слегка пошатываясь. Само собой, в чувство его сейчас приведут, и мало мне не покажется, так что следовало поторопиться.
Проводница готовила чай.
— Когда будет ближайшая станция? — спросила я.
— Так вам же до конечной? — удивилась женщина.
— Позвонить нужно срочно. Так когда ближайшая станция?
— В половине одиннадцатого. Стоим две минуты, так что вы…
Я кивнула, перевела взгляд на часы и заторопилась в купе. Под настороженным взглядом соседей собрала свои пожитки, вновь посмотрела на часы.
— Решили в другое купе перебраться? — не удержалась Ольга Васильевна.
— Возможно…
— Этот молодой человек заходил к нам, когда вы в ресторане были. Спрашивал, с кем едете и куда.
— Это мой знакомый. Снимал квартиру по соседству…
— Да? — Ольга Васильевна мне не поверила, что было неудивительно.
Олежка занял верхнюю полку, а его дедушка уткнулся в газету. Я ждала, напряженно прислушиваясь к голосам в коридоре. Народ устраивался на ночь, разговоры стихали, а я подумала: «Может, мне повезет?»
Поезд следовал точно по расписанию. В 10.25 за окном появились первые дома, указывающие на близость цивилизации, и состав сбавил скорость, а я, подхватив сумку, покинула купе. Не успела я порадоваться, что никого не встретила в коридоре, как дверь предпоследнего купе распахнулась и навстречу мне шагнул тип со шрамом, а я мысленно чертыхнулась. Отводя взгляд, я посторонилась, твердо нацелившись на выход. Он, конечно, увидел сумку в моих руках и спросил со смешком:
— Уже приехала?
— Точно, — не удержалась я.
Он вытянул руку, загораживая мне проход.
— Брось, — разглядывая меня, заявил он. — Все нормально, никаких проблем.
— Ага, — порадовалась я. — Я с детства доверчивая, — И попыталась выйти в тамбур, но руку он не убрал, и мне пришлось притормозить.
— Давно откинулась? — вдруг спросил он, а я, покраснев, пробормотала сквозь зубы:
— Да пошел ты… Руку он убрал.
— Оставайся, — сказал он спокойно.
— Спасибо, — поблагодарила я. — Не ищу себе неприятностей…
В этот момент поезд качнуло, и он остановился. Тип со шрамом хмыкнул, покачал головой и дал мне возможность пройти.
— Ну,
— И тебе того же.
— Может, еще встретимся.
«Не приведи господи», — открестилась я, правда мысленно, и оказалась на пустынном перроне, закинула сумку на плечо и зашагала к зданию вокзала. Следующий поезд в нужном мне направлении приходил только утром. Вздохнув, я отправилась на автовокзал, там мне повезло больше, и через час я уже дремала в стареньком «Икарусе» по пути к дому. А утром купила билет на поезд до своего родного города и благополучно добралась до него в субботу около полудня.
Жара стояла как на юге, солнце палило нещадно, асфальт плавился под ногами. Я купила бутылку пепси и зашагала к стоянке такси. Очередь произвела на меня впечатление, я подумала, что сумка у меня легкая и не грех прогуляться по городу после пятилетней разлуки. Поднялась по широкой лестнице, прошла под аркой со старинными часами на башне, больше похожей на минарет, и вышла на проспект Мира. Взгляд мой задержался на табличке ближайшего ко мне дома. Улица Верхнедворянская — значилось на ней. Вот тебе и проспект Мира. Мимо прошмыгнул полосатый троллейбус, раньше таких у нас не было, по бывшему проспекту сплошным потоком шли иномарки, кое-где разбавленные старенькими «Жигулями» и «Волгами».
— Все меняется, — попробовала я настроить себя на философский лад и прибавила шагу.
Мой дед жил когда-то в двух троллейбусных остановках отсюда, в огромном доме, в котором в прошлом веке помещался то ли бордель, то ли гостиница. Дед рано овдовел и, должно быть, от тоски запил. Свою трехкомнатную квартиру выменял сначала на двухкомнатную, а потом оказался в коммуналке в своем же доме, только в первом подъезде, в компании с таким же алкашом. Умер дед во сне, как говорится, не приходя в сознание во время очередного запоя. И не успел, как ни странно, продать свою берлогу, а завещал ее мне, за что в настоящий момент я была ему очень благодарна.
Дом выглядел заброшенным, не красили его лет семь как минимум, фасад в трещинах, дверь подъезда без стекол… Впрочем, дело обычное. В подъезде, несмотря на жару, было холодно, я поежилась и по широченным каменным ступеням стала подниматься на второй этаж. Дверь в квартиру была приоткрыта, звонков здесь сроду не водилось. Я толкнула дверь и вошла в длинный, метров шесть, коридор, в детстве мы звали его «кишкой». Коридор выходил к просторной кухне, слева дверь — в комнату соседа, ближе к кухне — дедова, то есть теперь уже моя.
— Хозяева! — гаркнула я, подняв голову к высокому потолку.
Дверь справа открылась, и появился неизменный дедов собутыльник Максим Павлович, или просто Палыч. Во всяком случае, гражданам прилегающего района он был известен именно как Палыч. Маленький, круглый и румяный, за пять лет он совершенно не изменился, несмотря на хронический алкоголизм и глубокие душевные переживания, связанные с отсутствием средств на очередную опохмелку.
— Виталик! — разведя руки для горячих объятий, завопил он, узнав меня.