Чумовой психиатр. Пугающая и забавная история психиатрии

Малявин Максим Иванович

Понял Бог со временем, что ошибочка вышла, и когда Саул слишком зазнался, взял да и отвернулся от царя. С Самуилом-то тот ещё раньше поссорился: уж слишком пророк нравоучениями да страшными картинками из будущего доставал, а это, само собой, мало кому из начальства нравится. Бог-то отвернулся, а злой дух тут как тут: ой, мол, вы тут мужчинку видного потеряли, ну да ничего, я подберу, в хозяйстве пригодится.

И стал с тех пор Саул мрачен и жесток, и нападали на него приступы меланхолии. Что примечательно, лечил его игрой на киноре Давид – к тому времени уже тайно помазанный на будущее царствование всё тем же Самуилом. Так что если паранойя

у Саула по отношению к Давиду и прорезалась, то по делу.

Музыка хоть и приносила Саулу облегчение, но радикально картины болезни не меняла: злой дух же, его таким паллиативом не проймёшь. Но сам по себе такой способ терапии душевных болезней в те времена неоднократно упоминается в разных источниках и у разных народов.

Другой царственный пациент, Набу-кудурри-уцур, он же Навуходоносор II, жил позже и правил Нововавилонским царством с 7 сентября 605 года до нашей эры по 7 октября 562 года до нашей эры. И тоже пострадал за гордыню, надменность, а главное – за неуважение к Господу. Нет, гордиться-то как раз было чем: с соседями знатно повоевал, Вавилон чуть ли не заново отстроил, зиккурат возвёл, мидийскую стену отгрохал, висячие сады Семирамиды так вообще за чудо света почитали – но это же не повод Бога не уважать.

Бог не фраер – поставил Навуходоносора в игнор. Вот и двинулся царь глуздом на этой почве (как тогда было принято считать): скитался, как вол, по пастбищам, траву ел, одичал и оброс – словом, душераздирающее зрелище. Потом, правда, снова признал бога евреев – и чудесным образом исцелился. То есть сами понимаете, к какому выводу о генезе заболевания подводили, рассказывая эту историю: если ты плюёшь на Бога, то попросту не долетит, а вот если он на тебя плюнет – либо утонешь, либо с ума сойдёшь.

Толерантность к безумцам – не про Европу

Таким образом, взгляд на этиологию душевных болезней в те далёкие времена был предельно прост: либо боги наказали, либо злой дух вселился. Однако понемногу стало приходить понимание, что не всё так однозначно и элементарно.

Что примечательно, как раз в то время, когда стали больше внимания уделять наукам. Нет, можно было бы, как и прежде, всё списывать на богов и злых духов, но как-то несолидно, что ли. Особенно в тех случаях, когда причина, можно сказать, на поверхности.

Вот, к примеру, как Геродот описывает спартанского царя Клеомена I. Тот, с его слов, вернулся в Спарту после долгого и утомительного изгнания и заболел. То есть сам, безо всякого потустороннего вмешательства. Впрочем, он и раньше был не совсем в здоровом уме – каждый раз при встрече с кем-нибудь из спартанцев он бросал ему в лицо палку.

Ввиду такого поведения родственники посадили Клеомена в колодки, как помешанного. Находясь в заключении, он заметил однажды, что страж при нём остался один, и потребовал у него меч: тот сначала отказался, но Клеомен стал угрожать ему наказанием впоследствии, и под страхом угроз страж подал ему меч. Взявши меч в руки, царь стал изрезывать себя в полосы, начиная с бёдер, а именно: он резал на себе кожу в длину от бёдер до живота и поясницы, пока не дошёл до желудка, который тоже изрезал в узкие полоски, и так умер.

Причём спартанцы, и особеннно царская родня, по поводу причин сумасшествия Клеомена на богов не клепали – сам виноват, болезный, нечего было вино неразбавленное пить, как слепая лошадь. Ведь что ни приём иностранных послов – так мечет одну за другой со страшной скоростью. Да и без приёмов

повод всегда найдёт. В общем, погубило Клеомена неразбавленное вино.

Это, если позволите, официальная версия, в которой даже Геродот, скажем так, немного сомневался. По версии неофициальной, родственники – братья Клеомброт и Леонид (тот самый, что потом с тремя сотнями личной гвардии и шестью тысячами воинов защищал Фермопильский проход) решили Клеомена подвинуть с трона. Надо же и Леониду дать порулить! Вот и объявили Клеомена сумасшедшим, заточили в колодки, а потом и подрезали втихаря. Да ещё ахали напоказ – ах, какое зверское самоубийство!

Но историю пишут победители, потому для широкой общественности Клеомен так и остался царём, который сошёл с ума и покончил с собой. Нам же важнее то, как в те далёкие времена принято было обращаться с психически больными людьми.

Как видите, с сумасшедшими в Спарте – особенно с буйными сумасшедшими – особо не церемонились. Царя вон и то в колодки посадили: растратил, мол, душевное здоровье в политической борьбе – сиди и на людей не бросайся. Впрочем, древние эллины, их соседи, тоже не отличались особой терпимостью к буйнопомешанным согражданам.

Вот ещё пара косвенных тому свидетельств. Аристофан, древнегреческий комедиограф, в одной из своих комедий даёт персонажу такую фразу: «В вас бросают камнями, как в помешанных, даже в священных местах». То есть засветить могли легко, если ведёшь себя неправильно. И по фигу, что ты это не по злобе, а по болезни творишь – до эпохи толерантности ещё многие и многие клепсидры должны истечь. Могли с помешанным обойтись не так жёстко – например, просто связать. Причём не чинясь особо.

Сократ, когда его обвинили в страшном – в пропаганде непочтения к родителям, вынужден был оправдываться: мол, всё вы не так поняли, я имел в виду, что всякий сын, согласно закону, может связать своего отца, если тот явно безумен. Сократ, правда, в итоге таки доигрался – осудили и заставили выпить яду, – но само упоминание о том, что безумцев связывали, сохранилось.

Это одна из сторон отношения к безумцам. Существует и другая, которая в той или иной мере будет тянуться через века: неподсудность сумасшедшего человека. Есть одно любопытное свидетельство о том, как симуляция безумия была использована однажды в политических целях – так, чтобы не опасаться, что призовут к ответу за всё причинённое добро и нанесённую непоправимую пользу. О ней напишет древнеримский историк Юстин, упоминая эпизод из жизни афинского архонта Солона, одного из «семи мудрецов» Древней Греции.

«Между афинянами и мегарянами происходила борьба не на жизнь, а на смерть за обладание островом Саламином. После многих поражений афиняне установили смертную казнь для того, кто внесет закон о завоевании этого острова. Солон, боясь, что молчание его повредит государству, а выступление погубит его самого, притворился внезапно впавшим в безумие и решился, под предлогом невменяемости, не только говорить о том, что было запрещено, но и действовать.

В растерзанном виде, какой имеют обычно лишившиеся ума, он побежал туда, где бывало много народа. Когда сбежалась толпа, он, чтобы лучше скрыть своё намерение, начал говорить стихами, что было в то время необычно, и подстрекать народ к нарушению запрета. Он до такой степени увлёк всех, что тотчас же было постановлено начать войну против мегарян, и после победы над врагами остров [Саламин] перешёл во владение афинян».