Чумовой сюрприз для Лондона

Шахов Максим Анатольевич

Ровно через шестьдесят секунд медленно проезжает патрульная машина, обшаривая фароискателем стены и кусты. По «моему» окну скользит луч. Секунда, и машина проехала дальше. Мало времени. Надо шевелиться, иначе могут и поймать.

И следов следует оставлять поменьше. Фонарик с синим светом. Какой-то кабинет. Офис, да, офис, только вот выписывают, вероятно, бумаги на перевозку вот в таких кабинетах. Черт его знает! Надо смотреть.

Аккуратно перебираю бумаги. Похоже, что есть! Везет! Или не везет? Перебираю документы. Мне нужны настоящие, не вызывающие подозрения документы. Можно, конечно, остаться на пару

дней в этом чудесном городе, обжиться, познакомиться с персоналом. В медицине традиционно работают женщины — небольшой роман, и я получу доступ ко многим вещам в этой клинике. Только для этого нужно время, а его нет.

Пока буду шуры-муры крутить, так меня полиция опознает или свои же… Приедет «кондуктор» с билетом в один конец, или «эвакуируют» на Родину под видом тяжелобольного туриста. Покатался, мол, пьяный русский на лыжах, вот и травмировался, горемычный. В кому впал. Ничего не видит, не слышит, не чувствует. Не верите? Ткните его иголкой. Это так забавно. Вы его тычете, а он не чувствует. Видите, его сопровождает группа медбратьев и санитаров. Ну и что, что у них рожи бандитские! У нас экология плохая, вот и перекосило. А что за футляры от скрипок у всех? Так они подрабатывают на похоронах скрипичной группой. Очень душевно играют. Хотите, они вам похоронный марш на скрипках синхронно сыграют? Очень душевно, вам понравится. Ну ладно, мы пошли и тело коматозника повезли. А то, что у него бирка на пальце ноги, так это санитары пошутили. Проснется он, а у него бирка. Вот и посмеется товарищ. Вы не переживайте, это у нас, у русских, такие шутки. Ну а если из комы не выйдет, так новую бирку не нужно. Уже есть.

Так оно и будет. И «санитаров» этих я знаю. Ни фантазии, ни вдохновения. Гора мяса. Говорят, что у них пули ото лба отскакивают, а бронежилеты не носят, потому что пули в мясе застревают. Они их потом вилкой выковыривают.

В этом кабинете я не нашел то, что мне нужно. Зато на стене нашел план эвакуации при пожаре. А там обозначен кабинет «экспедиционный отдел». Там, где выписывают транспортные накладные.

Через минуту я в этом отделе. Что радует, так это минимальный уровень охраны в коридоре и кабинетах. Никаких датчиков для охраны. Только пожарные. Еще десять минут, и чистые бланки у меня в руках. Прихватываю несколько копий использованных бланков. Нужно же иметь образец для правильного заполнения.

А теперь в царство мертвых — в морг. Вернее — в разделочный цех. Здесь изымают органы для отправки пациентам. И здесь же они должны упаковывать их для перевозки. А значит, здесь же должна находиться и транспортировочная тара. Термосумки нескольких размеров я нашел быстро. Вытаскиваю из рюкзака набор вирусов, подходит средних размеров сумка. Изнутри и под внешней тканевой оболочкой она проложена фольгой для сохранения температуры. То, что надо, — меньше будет заметна на рентгеновской установке. Снизу вирус, слой льда. Потом орган. Так, с сумкой определились, осталось что-то положить. Открываем холодильник. Здесь как в фильме ужасов у маньяка. Органы в баночках, контейнерах. Некоторые подписаны, часть без опознавательных надписей.

Ладно. Беру печень. На контейнере нет надписей. Может, и не для трансплантации она. Даже если для нее, то пардон, слишком много на второй чаше весов положено. Нагребаю здесь же льда в сумку. Не хватало еще, чтобы ливер

испортился! Контейнер с вирусами — в рюкзак. Все нормально. Если придется убегать относительно быстро, то сумку брошу.

Говорят, что чертям положено уходить точно тем же путем, каким и пришли. Так и я. Покидаю здание через то окно, в которое вломился. Ходу, милые, ходу! Как вышел из окна номера, так и вернулся. Будем надеяться, что никто не видел моих маневров.

Через час я в своем номере. На часах уже почти пять утра. Можно час поспать. В семь тридцать я уже в аэропорту. Купил билет. Кафетерий. Завтрак. Кофе. Еще кофе. Хлеб. Ем впрок. Нормальная вкусная еда. Организм, видимо, пошел на поправку, требует белка и сахара.

Жаль, что оружие пришлось оставить. Можно сделать документы на перевозку оружия. Но нужно время.

Документы я подделал очень красиво. В Школе я бы поставил себе «отлично». Удалось очень качественно скопировать подпись.

Досмотр. Лицо у меня равнодушное. Работа такая, я летаю по всему миру, и мне скучно. Я курьер. И для меня нет никакой романтики в моей профессии. Я — само равнодушие.

— Ставить на ленту сумку? Там органы.

— Ставьте.

— Поставлю. Без проблем. Только отметку мне в накладной сделайте.

— Зачем?

— Босс сказал, что рентген вредит донорской печени.

— Ставьте на ленту.

— Давайте я открою сумку, вы посмотрите, что там печень. Хотя! Не могу открыть!

Вид у меня растерянный.

— Там пломба. Открыть, и на ней будет написано «open».

Решительно ставлю сумку на ленту.

— Смотрите.

— Ладно, снимайте. Идите, спасайте жизнь.

— Спасибо! Вы не представляете, как выручили! Были случаи отказа донорских органов. Стали думать на рентгеновские аппараты в аэропортах. Вот. Спасибо. Вы спасли жизнь человеку! Спасибо.

— Иди! Не задерживай!

Тон уже добрый. Человек гордится своим поступком, он спас жизнь. Очень важно, чтобы человек гордился собой. Он совершил благородный поступок! Этот таможенник расскажет об этом своей семье.

После таможенного контроля сажусь в угол, надвинул на глаза шапку. Со стороны кажется, что сплю. Рядом ящик — сумка, вид потрепанный. Не цепляется взгляд за меня. Только за термосумку. Характерная надпись. HUMAN ORGAN FOR TRANSPLANT.

Через полуопущенные веки я наблюдал за окружающими. Полицейские прогуливаются парой по залу. В руках одного открытый планшет с пачкой фотографий. Там как фотографии, так и фотороботы. Есть там мои фото или нет — не знаю. Да и нет желания проверять это.

Посадка в самолет. Стюардесса была так любезна, что предложила пересесть на свободное место, там было просторно для меня и контейнера.

Символы, символы — люди рабы символов. Благо что в «бурсе» эту дурь выбили с первых дней. Ну а пользоваться слабостью других, верящих в нечто, — это полезно для работы.

Народ в самолете ведет себя как положено пассажирам — расслабленно. Кто-то смотрит телевизор, кто-то копается в своем планшетном компьютере, ноутбуке, смартфоне, электронной книге. Многие, по старинке, читают обычные книги, газеты. Лететь недолго, два часа пятьдесят минут, если погода позволит. Немцы помешаны на пунктуальности и точности. Англичане, следуя традиции, любят точность. Так что только погода может помешать точному прибытию.