Чуть выше неба
Шрифт:
В общем, Лан совсем уж было собралась уйти, как труп опять застонал. Ну что с ним будешь делать? Самостоятельная элва горько вздохнула, отцепила пояс с налучем и колчаном, аккуратно положив их на камни. Подумала - и меховую курточку с плащом тоже сняла, а нож сунула в сапог - так, на всякий случай.
Страх тихонько зарычал, прихватив хозяйку за подол кожаной рубахи.
– А что ты предлагаешь делать?
– сердито шикнула Лан, поправив шапку, съехавшую на нос.
– Тут оставить?
– судя по взгляду, пёс именно это и предлагал.
– Да ладно,
Страх действительно мог добраться до берега только кубарем - уж слишком крут тут спуск был. Лан и сама едва не половину пути на попе проехала, обрушивая вниз лавину щебня. Хорошо, штаны крепкие и варежки догадалась оставить. Побилась немного, но ей ли к синякам привыкать?
А вот дальше началось самое неприятное.
До чёрных валунов, между которыми бедолагу зажало, не больше двадцати шагов. Да только не по каменистой земле, а в воде - холодной, аж сердце стыло. Да ещё брызги, как ледяные иголки, секли лицо. А каждая новая волна накатывала, захлёстывая по горлышко. Тут бы не забыть, как дышать. И обратно что есть силы не рвануть.
Но добрела до каменюк, даже уже и зубами не стучала - просто холода не чувствовала. Это было неплохо. А вот то, что девушка ни ног, ни рук не чувствовала - плохо. Приходилось смотреть, чтобы убедиться: гнутся они по-прежнему и делают, что хозяйке нужно.
Как на берег выбралась, Лан помнила не слишком отчётливо. От ледяной воды даже мозги замёрзли. Труп - или, всё же, ещё не очень труп, она так и не разобрала - по воде тащился легко. Гораздо сложнее было собственные ноги переставлять. А вот на суше он вес-то и набрал. Да так резко, что Ланар вместе со спасённым на гальку повалилась, отшибая себе рёбра.
Дальше на месте воспоминаний зияла здоровенная дыра. Только собственное хриплое дыхание, скользкий от изморози плащ, норовящий вывернуться из рук, да скулёж Страха помнились. Пёс прекрасно понимал, что надо за помощью бежать. Да хозяйку оставить страшно. До редкой полоски деревьев ещё далеко и сумеет ли она костёр развести, чтоб хоть самой отогреться - вопрос. Но всё же помощь привести надо...
И снова накатывает жар, а потом холод. И душистый ветер сменяется брызгами, а лён мехом. Льда всё меньше, тепла всё больше.
– Не смей, слышишь?
– жёлтые глаза в темноте. Страх? Покойник из моря? Грех?
– Возвращайся! Ты мне нужна...
– Зачем?
– Возвращайся. Тогда и расскажу.
Это надменное хмыканье она ненавидит. Бесит оно!
Постель уже не раскачивается, а в окна заглядывает любопытный глаз луны. На Островах Красное Око почти не видно.
***
Всё-таки для счастья нужно не так много. Например, чтобы голова не кружилась, ноги не подкашивались, а вилка с ножом из ватных пальцев не выпадали. Вернувшийся аппетит, хоть и обернувшийся волчьим голодом, радовал. Солнышко, ласково поглаживающее щёку, заставляло улыбаться без причины. Даже бессмысленное птичье щебетание казалось чем-то необыкновенным, вроде песен сирен.
– Выглядишь гораздо лучше, -
– По крайней мере, на духа уже не смахиваешь.
Лан глянула на элва исподлобья. И не выдержала - рассмеялась. Этим утром она готова была даже Натери любить.
– Зато ты на него и не переставал походить.
– Мне положено. Я мрачный и загадочный тип, - аэр скривил физиономию, которая больше всего походила на судорогу эпилептика.
– То-то твой дом начал напоминать склеп. Я раньше не замечала за тобой такой неуёмной тяги к цветам. Да ещё в вазах с младенцами и пастушками.
– Ты полагаешь, что в склепах ставят вазы с младенцами и пастушками?
– выломил бровь Даймонд.
– А в этом цветочном великолепии, которое меня, кстати, раздражает, виновата ты, а не я.
– В смысле?
– В прямом, - Грех покрутил хлеб с толстым слоем масла, критически осмотрев его со всех сторон. И отложил бутерброд на тарелку, брезгливо отерев пальцы салфеткой.
– По одному букету от Канелла и Кейстера. Штук пять от твоего обожаемого Мика. А остальные двадцать или тридцать - я со счёта сбился - от Истэра. С наилучшими пожеланиями и неизбывной надеждой на скорейшее выздоровление.
– Ну, теперь, надеюсь, он перестанет скупать несчастные лютики телегами?
– Не перестанет, - усмехнулся Грех.
– Пока ты не уедешь отсюда. Или не восстановишь его мужественность. Понятно, что для дела выгоден второй вариант.
Для счастья действительно нужно немного. А для того чтобы радость жизни поумерить, требуется ещё меньше. Всего лишь пара слов - и аппетит пропал, солнце не так радует, а щебетание пичуги перестаёт умилять, начиная раздражать. Да и улыбаться больше не тянет.
– Ты не передумала? Договор с королевой можно расторгнуть в любой момент, - напомнил Натери, откидываясь на спинку стула.
Лан отодвинула тарелку с недоеденным завтраком, начхав на весь этикет, положила локти на стол, уставившись на собственные руки.
– Кстати, про наш договор не забыла?
– помолчав, подал голос Даймонд.
– Когда мы одни, ты не должна скрывать эмоций.
Было б ещё что скрывать! И прятать, и демонстрировать то, чего нет, одинаково сложно.
– Нет, я не передумала. Все договорённости остаются в силе, - Кайран подняла голову, глядя прямо на Натери.
– Только уточни два момента. Во-первых, как быть с тем, что я благородный рыцарь, а Истэр дева в беде? А, во-вторых, ты вроде говорил, что не хочешь никаких соблазнений?
– Во-первых, ситуацию и исправить можно, - легко пожал плечами Грех, рассматривая что-то за спиной Лан. Девушка даже обернулась, но ничего, кроме мраморного столба, поддерживающего крышу беседки, не увидела. Разве что элва вьюнок заинтересовал?
– Во-вторых, я тоже живой и имею право передумать. Тем более ты согласилась на эту роль. И никаких внутренних противоречий больше нет. А, в-третьих, если хочешь увлечь мужчину, то не смотри на него так, как на меня сейчас.
– А поточнее?