Чувства на продажу
Шрифт:
— Деньги, — мрачно произнес он.
От удивления я даже отшатнулся. Уличные грабители! Господи, в нашем районе!
Сзади раздался шорох, и я оглянулся. Крепкий парень в короткой майке шагнул мне за спину.
Отступать было некуда.
— Деньги, — повторил первый. Он вовсе не был похож на крутого грабителя из фильмов. Меня толкнули в спину, и я задрожал.
— Нет денег, — пролепетал я, чувствуя, как судорога сводит бедра.
Длинноволосый ухмыльнулся — по-видимому, заметил, что меня трясет. Но меня трясло не от страха — от волнения. А когда я
Какая-то сияющая пленка затянула глаза. Я почувствовал, что дрожь добралась до рук, и ощутил сильную потребность сжать кулаки. До боли. Меня объял дикий восторг — это и есть жизнь! Захотелось бить, резать, терзать! Пусть меня ударят, пусть! Я хочу почувствовать боль!
Хочу почувствовать вкус жизни!
Закричав, я бросился вперед. Длинноволосый отшатнулся, и я успел заметить гримасу страха на его лице. Потом я выбросил вперед руки, и он с жалостным криком подался назад. Я увидел, что он прижимает обе ладони к лицу, а из-под пальцев течет что-то темное. Мои руки сами вскинулись, сжимаясь в замок, но тут меня обхватили сзади.
Это второй! Он облапил меня, прижав мои локти к телу. Я дернулся вперед, но он держал крепко.
Тогда я с размаху подался назад и что было сил запрокинул голову. Мой затылок ударился обо что-то твердое, да так, что зазвенело в голове.
Одновременно с этим я услышал противный хруст и странный всхлип. Меня отпустили. Не теряя времени, я повернулся и словно клещ вцепился в крепыша. Повалил на землю, обхватил горло. Он захрипел и стал извиваться подо мной. Ударил меня по лицу. Но мне было уже все равно, я не чувствовал ударов. Ярость душила меня, и я выплескивал ее наружу, чтобы не задохнуться.
Сзади раздались торопливые шаги и на мои плечи легли чьи-то руки.
— Генрих! — позвали меня. — Генрих! Это я!
Отпусти его!
Луи? Нет, не похоже.
Вокруг стало вдруг шумно и людно. Меня потянули назад, руки сами разжались, и я отпустил горло крепыша. Меня оттащили в сторону и положили на землю. Я потряс головой и сел. Вокруг суетились люди — не меньше десятка. Все бегали, кричали.
Неужели полиция?
— Генрих! — надо мною склонилось знакомое лицо.
— Ричи?!
— Как ты, Генрих? Успокойся, все в порядке! Это мои люди!
— Ричи! — прорычал я.
В руке моего агента внезапно появился шприц.
Когда игла впилась мне в плечо, я вздрогнул.
— Спокойно, Генрих, — сказал Ричи, — это успокоительное. Я оглянулся по сторонам. Двое нападавших стояли шагах в пяти от нас. Рядом с ними находился один из сотрудников Ричи. Он и тощий кричали друг на друга. Крепыш не отнимал правую руку от лица.
— Ричард, — уже простонал я, — что за хрень?
— Тихо, тихо! — раздалось в ответ. Ричард поднялся и крикнул:
— Валентин! Быстро сюда, посмотри, что с «вампиром»! Надеюсь, он цел!
Я ощутил, как крепкие чужие руки снимают с моего пояса мнемо-рекордер, и зашипел. Укол действовал — я расслабился и теперь почувствовал, что у меня болит ушибленный
— Ричи, — захрипел я, — зачем тебе «вампир»?
— Какая запись! — Ричи улыбнулся. Его таза прямо-таки излучали счастье.
— Ричи! — закричал я.
— Завтра это уйдет в Голливуд! Боже! Я думаю, все вышло отлично! Это будет не рабочий материал, а полноценная запись. Я застонал и попытался приподняться.
— Не вставай, — забеспокоился Ричи и обнял меня за плечи. — Знаешь, ты гений! Не ожидал от тебя такой прыти!
Я безумным взором окинул двор. Тощий перестал кричать и сейчас что-то спокойно обсуждал с человеком Ричи. Внезапно тот сунул руку в карман, вытащил пухлый пакет и протянул его моим недавним противникам. Длинноволосый схватил пакет, что-то буркнул крепышу, и оба, развернувшись, исчезли в сумерках.
Я заплакал. От жалости и злости. У меня нет даже возможности по-настоящему подраться. Все это инсценировка. Все для записи. Для работы. В минуту схватки я почувствовал себя человеком, который может жить не только воспоминаниями и фантазиями. Напрасная надежда! Это тоже оказалось постановкой. Этот ублюдок Ричи специально все подстроил, чтобы получить запись, которую я отказывался делать. Он хотел посмотреть, чего я стою.
— Сука, — простонал я.
— Тише, Генрих! — откликнулся Ричи, и глаза его внезапно стали холодными.
— Сволочь!
— Генрих успокойся, так было надо. Все в порядке. Нужно ведь как-то работать. Но ты был великолепен! Я не ожидал от тебя такого. Думаю, твоя запись побьет записи этого бешеного китайца Дениса Ли.
Я уронил голову на грудь и застонал от боли в скуле. Мерзкая жизнь! Она вся инсценировка!
Чертов шлем! О'Нил был прав. Мне уже захотелось снять этот шлем и жить как все!
Ричи встал, и тут я заметил, что у него под пиджаком кобура. Господи, да ведь он бандит!
Самый натуральный! Тот, кто обдирает сопливых актеров. И ведь он меня угробит! Ради своих гребаных денег! "Ему ничего от меня не надо, кроме этих чертовых бумажек", — внезапно осознал я. Эта истина засияла передо мной, словно написанная неоновыми буквами величиной в аршин.
Он просто выжмет меня до капли и бросит подыхать на улице. Ну, может, по старой памяти пристроит в какую-нибудь лечебницу, где я буду доживать свой век пускающим слюни идиотом. Надо срочно что-то предпринять. Это же тупик. Путь в бездну.
Я встал и скривился от боли в боку. Ричард что-то обсуждал со "своими людьми" — наверно, качество моей записи.
И тут меня кто-то ухватил за локоть.
— Генрих!
Я резко обернулся — Луи! Черт, напугал! Он все-таки вылез из своего подъезда.
— Пойдемте, господин Генрих, я провожу вас до квартиры, — сказал консьерж.
— Погоди. — Я повернулся и крикнул: — Ричи! Мой агент помахал мне рукой:
— Иди спать, Генрих! Я загляну к тебе завтра утром! Не забудь, что завтра вечером запись на студии «Атлантика»! Я вырвался из заботливых рук Луи и зашагал к подъезду…