Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция
Шрифт:
Глава пятая СПИРИТУАЛИЗМ И ПАНПСИХИЗМ
1. Доводы в пользу спиритуализма и панпсихизма
Одностороннее учение, противоположное материализму, есть спиритуализм. Оно состоит в утверждении, что весь мир складывается только из душевно-духовного бытия.
Так как слово spiritus означает дух и так как терминами «дух» и «духовный» следует обозначать бытие более высокое, чем душа и душевное, то в общем я предпочитаю называть это направление не спиритуализмом, а панпсихизмом. Словом «спиритуализм» я буду означать лишь те системы панпсихизма, в которых духовно-душевная основа мыслится как субстанция [9] .
Согласно этому учению, протяженные предметы, данные во внешнем опыте, скалы, реки, растения, тела животных, столы, стулья и т. п. суть особый вид представлений, именно это те представления, которые возникают в нашем уме в акте чувственного восприятия внешнего мира. Материальные предметы суть лишь образы, существующие в уме воспринимающего субъекта; транссубъективно, во внешнем мире ничего заслуживающего названия материи нет; те предметы, которые действительно существуют во внешнем мире и, действуя на нас, вызывают в нас эти образы, суть на самом деле духи, души или психические и психоидныепроцессы.
Основной довод в пользу панпсихизма почерпается из психологистической гносеологии, именно из учения о том, что все находящееся в сознании, все содержания восприятия, воспоминания и т. п. суть уже не предметы внешнего мира, а психические состояния сознающего субъекта образы, вызванные внешними предметами в его душе. Отсюда следует что материя в опыте не дана: наблюдаемые нами материальные предметы суть только психические образы, символы, которым вовсе не обязаны соответствовать вне нашего сознания какие-то непсихические предметы.
Пытаясь отдать себе отчёт о природе внешнего мира, такой гносеодог приходит нередко к мысли, что, стоя на надежной почве опыта следует признать весь мир аналогичным тому, что он нашёл в себе в своём сознании, именно признать весь мир состоящим из душ и душевных процессов. Так, например, Беркли (1684-1753) путём следующего умозрения старается доказать, что существование материальных предметов невозможно: всякий воспринимаемый нами внешний предмет например яблоко, состоит из ощущаемых нами качеств; но ощущаемые качества, цвет, фигура, движение, запах, вкус и т. п. суть «идеи, воспринятые в ощущениях» (слово «идея» здесь значит – представление). Но идея может существовать не иначе как в воспринимающем её духе. Следовательно, допустить, что вне нашего ума существует материальный предмет, т. е. немыслящая субстанция, обладающая протяжением фигурою, движением и т. п., это значит высказать следующую противоречивую мысль: существует ничего не воспринимающий и не мыслящий предмет, обладающий идеями (протяжения, фигуры, движения и т. п.), т. е. воспринимающий идеи [CVIII] .
[CVIII] Беркли, Трактат о началах человеческого знания. Перев. под ред. Н. Г. Дебольского ч, 1, § 6-9, стр. 64 сс. *
Придя к мысли, что материальные предметы суть только сочетания представлений, находящихся в воспринимающем их духе и потому бытие их есть не более как их воспринятость (их esse=percipi), Беркли задается далее вопросом, что же существует в мире, кроме моего я и моих представлений? Для решения этого вопроса он пользуется понятием причинности.
Переживая идеи, возникающие благодаря припоминанию или фантазированию, нетрудно заметить, что причина возникновения их заключается в самом моём я. Но восприятия внешних предметов нельзя объяснить так. «Когда я открываю глаза при полном дневном свете, то не от моей воли зависит выбрать между видением или невидением а также определить, какие именно объекты представятся моему взгляду; то же самое относится к слуху и другим ощущениям: запечатленные ими идеи не суть создания моей воли. Существует, следовательно, другая воля или другой дух, который производит их» [CIX] . Этот дух, отличный от моего я и обусловливающий восприятие всей системы природы, есть Бог. Кроме того, говорит Беркли, некоторые другие восприятия и действия дают право умозаключать, что, кроме Бога и моего духа, существуют
[CIX] Там же, стр, 81
Многие спиритуалисты и панпсихисты идут дальше Беркли и допускают гораздо более разнообразный состав внешнего мира. По учению Лейбница,
состоит из субстанций, которые он называет монадами. Каждая монада в своей внутренней жизни есть душа, имеющая представления и осуществляющая целестремительные деятельности. По степеням развития они могут быть расположены в ряд, внизу которого находятся самые примитивные монады, соответствующие тому, что физик, имея в виду только телесную сторону, называет атомом (или теперь, найдя элементы ещё более простые, – электроном); выше стоят монады, лежащие в основе простейших организмов, ещё выше – человеческие души, наконец, духи, более высокие, чем человек, и, наконец, на крайней высшей ступени – Бог.
Современные спиритуалисты-лейбницианцы, например, Тейхмюллер Козлов, Лопатин, Асколъдов, К. Саппер (К. Sapper), и панпсихисты например, Паулъсен, Гейманс, обосновав путём умозрения учение о том что всякое существо в своём внутреннем бытии построено подобно человеческому я, прибегают затем ещё для подтверждения этой мысли также к умозаключению по аналогии. Паульсен, например, рассуждает следующим образом: «Я знаю о себе совершенно непосредственно как о хотящем, чувствующем, ощущающем, представляющем существе.
С другой стороны, я дан себе как телесное существо, я воспринимаю своё тело и представляю его себе как телесный объект среди других. И вот между явлениями внутренней жизни и явлениями жизни телесной оказывается правильное соответствие; чувства сопровождаются изменениями и в кровообращении, и в положении тела, влечения и стремления сопровождаются движениями системы органов в частностях или в целом; воздействия на тело обнаруживаются во внутренних явлениях, в чувствах или ощущениях. Следовательно, моя телесная жизнь служит зеркалом моей душевной жизни, телесная система органов есть доступное внешнему восприятию выражение воли и системы её влечений; тело есть видимость или явление души. Я, данное таким образом себе, как двойное существо, становится теперь ключом к толкованию внешнего мира».
«Шопенгауэр напоминает о той двуязычной надписи в Розетте [10] , с помощью которой сделалась впервые возможной разгадка египетских иероглифов. Подобно тому как здесь нахождение рядом одного и того же содержания на известном и неизвестном письме привело к толкованию неизвестных знаков, так и нахождение рядом друг с другом внешней и внутренней сторон действительности в отдельной жизни становится ключом для толкования внешней стороны вообще; мы научаемся понимать телесные формы и явления как символы внутренних явлений»…
[10] Речь идёт о так наз. Розеттском камне – плите из черного базальта, найденной на развалинах крепости Розетта на Ниле одним из наполеоновских солдат. На ней стояла одна и та же надпись, выполненная на древнеегипетском и древнегреческом языках. Это помогло раскрыть тайну египетских иероглифов, что удалось сделать в 1822 г. французскому египтологу Ж. Ф. Шампольону. й * Ссылка на русский перевод книги Ф. Паульсена «Введение в философию» (3-е изд. М., 1908). 14-158
«Как далеко теперь простирается это толкование? – Нельзя установить никакой прочной границы; в общем можно сказать; доступность телесного мира толкованию уменьшается по мере того, как утрачивается сходство телесных явлений с явлениями моей телесной жизни. Чем сходство это больше, чем ближе сношения, тем вернее толкование».
Не только телесные проявления животных, но даже и растения, и наконец, «элементы неорганической материи суть символы некоторого само в себе, определение которого мы можем искать только в том направлении, которое указывается нам развитием этого само в себе в животном мире» [CX] .
[CX] Паульсен, Введение в философию, 3 изд., cтp. 382 сс. * См. также Teichmuller, Die wirkliche und die scheinbare Welt» 1882; А. А. Козлов, Своё Слово, 5 вып., 1888-1898; Лопатин Философские характеристики и речи; Асколъдов, Мысль и действительность; К. Sapper, Das Element der Wirklichkeit und die Welt der Erfahrung (Grundlinien einer anthropozentrischen Naturphilosophie), 1924; Heymans, Einfuhrung in die Metaphysik, 1905.