Чувство льда

Маринина Александра

– К папе? – Девочка моментально выбралась из-под одеяла и села в постели. – А куда к папе?

– Я собиралась пойти вместе с тобой к папе на работу навестить его. Но это только в том случае, если ты поешь. До тех пор пока ты не покушаешь, мы не сможем выйти из дома, ты же знаешь.

– А зачем мы пойдем к папе на работу? Он нас что, в гости пригласил?

– Нет, он не приглашал, но я решила устроить папе сюрприз. Представляешь, как он удивится и обрадуется! Он нас с тобой очень любит, и ему будет приятно нас увидеть, да еще так неожиданно.

Татка размышляла совсем

недолго и вынесла свой вердикт:

– Тогда давай будем кушать.

– Только сперва умыться и почистить зубки, – строго произнесла Ксения, вытаскивая из постели теплое худенькое тельце и прижимая дочку к себе.

– Ладно, – согласилась девочка и принялась деловито искать под кроватью свои тапочки.

Вика вновь явилась как раз в тот момент, когда Татка допивала чай.

– Ну, ты готова? – осведомилась подруга.

– Смотря к чему, – осторожно ответила Ксения, которой Викина затея уже снова стала казаться сомнительной по замыслу и невыполнимой по существу.

– Вот к этому! – Вика торжествующе подняла вверх огромный, битком набитый пакет. – Сейчас будем из тебя лепить красавицу. Раздевайся.

Татка со стуком отставила чашку и воззрилась на гостью.

– Тетя Вика, зачем маме раздеваться? Холодно же!

– А ты смотри и запоминай, вырастешь – пригодится в жизни, – скомандовала Вика. – Учись, пока есть у кого.

Пока Ксения делала дочери обязательный укол, из пакета были извлечены новенькие узкие джинсы, тонкий кашемировый свитер с высоким воротом, изящные модные сапожки на высоких каблуках и – о чудо! – невесомый, нежный, как пух, дивной красоты жакетик из стриженой норки, покрашенной в цвет «кофе с молоком».

– Это чье? – осведомилась Ксения, разглядывая наряд.

– Какая тебе разница? Размер твой. Наденешь, используешь, завтра отдашь.

– Ты думаешь, я в это влезу? – Ксению и без того не покидали сомнения, а тут еще такие миниатюрные вещи. Да они же на ней не сойдутся!

– Ксюша, не валяй дурака! – Вика начала сердиться. – Ты думаешь, у тебя какой размер? Шестидесятый? У тебя всю жизнь был сорок шестой, а сейчас и его нет, вообще непонятно, в чем у тебя душа держится. Давай надевай.

Ксения неуверенно взяла джинсы, показавшиеся ей непомерно узкими и вообще какими-то крошечными, она была уверена, что даже одну ногу не сможет втиснуть, однако все влезло, и все застегнулось, и все сидело как влитое.

– Ну вот видишь? – Вика удовлетворенно улыбнулась. – У тебя просто мания величия какая-то, тебе все кажется, что ты огромного размера. Надевай свитер.

Свитер тоже пришелся впору. Ксения расхрабрилась и попробовала надеть сапожки. Размер подошел, вот только ходить на таких высоких каблуках она давно отвыкла.

– Ой, мамочка, какая ты красивая! – восхищенно произнесла Татка.

– Погоди, – Вика подмигнула ей, – то ли еще будет. Теперь займемся головой.

– Надо было помыть, да? – виновато спросила Ксения, ругая себя за то, что не подумала об этом заранее. Кто же делает прическу на немытых волосах? А стрижку вообще делают только на мокрых… Она так давно не была в парикмахерской, что совсем забыла об этом.

– Зачем? Ничего не надо. Вот, выбирай.

С

этими словами Вика выудила из оказавшегося поистине бездонным пакета коробку, открыла ее и достала три парика. Все три имитировали разные прически из волос, точь-в-точь совпадавших по цвету и фактуре с волосами самой Ксении.

– Что это? – Ксения в ужасе смотрела на разложенные на столе парики. – Парики, что ли?

– Нет, пояс невинности! – выпалила Вика и тут же, поймав укоризненный взгляд Ксении, опасливо оглянулась на сидящего рядом ребенка.

Ребенок, впрочем, на ее слова никак не отреагировал, поглощенный разглядыванием удивительного зрелища: волос без головы и лица. Такого она в своей недолгой жизни еще не видела!

– Конечно, парики, – продолжала Вика, немного сбавив тон. – А как еще прикажешь приводить в порядок твою голову? В парикмахерскую мы уже по времени не успеваем, и потом, к хорошему мастеру надо записываться заранее, а если пойти к первому попавшемуся, то неизвестно, в каком виде у него с кресла потом встанешь. Парик – дело безопасное, сразу видишь, что к чему, и ничем не рискуешь. Дешево и сердито. Я специально подбирала под твой натуральный цвет.

– Но я никогда в жизни не носила парики! Я не умею… И вообще…

– Что – вообще? Ну что – вообще? Ксюша, мы теряем время. Выбирай парик, и начнем краситься. Машина через двадцать минут подъедет.

– Какая машина? – испугалась Ксения.

– Обыкновенная, четыре колеса, двигатель, руль, амортизатор, что там еще у них есть… Фары.

– Зачем машина?

– Ксюша, не зли меня, – строго сказала Вика, но глаза ее смеялись. – Ты как собираешься до завода добираться? Он, между прочим, на другом конце Москвы находится, если ты не забыла. Если общественным транспортом добираться, то тебе придется тащиться с больным ребенком на метро с двумя пересадками, в духоте и толпе. На машине вы по Кольцевой проскочите в два раза быстрее. А ты, между прочим, на таких каблучищах даже до метро не дойдешь.

С этим Ксения спорить не собиралась, ей казалось, что она в этих замечательных сапожках не то что до метро – до двери собственной квартиры из комнаты не доковыляет.

Ей вдруг стало весело, словно проснулась много лет спавшая озорная юная девчонка. Она вполне еще ничего, вон в зеркале отражается эдакая длинноногая нимфа с тонкой талией. Нет, положительно, все, что ниже подбородка, выглядит в принесенных Викой одежках очень даже достойно. Правда, все, что выше этого самого подбородка, лучше бы не видеть совсем…

– А ну-ка, Татуся, давай маме прическу выберем, – бодро сказала она. – Тебе какая больше нравится?

– Вот эта, – девочка без раздумий ткнула пальчиком в один из париков, имитирующий стрижку «каре».

Ксения послушно натянула парик, и все трое тут же сошлись во мнении, что это «типичное не то».

– Тогда вот эта, – заявила Татка, показывая на другой.

«Эта» оказалась более удачным вариантом, с косой челкой, отчего Ксения сразу стала казаться двадцатилетней студенткой. Потом Вика усадила подругу за стол, включила настольную лампу, направив свет прямо в лицо Ксении, и быстро и умело нанесла макияж.