Чувство времени
Шрифт:
— Теперь давай вернемся к тому, что мы должны найти.
— Ты был неосторожен. Смел, — я не понял, был ли это упрек или похвала. Развернув бумагу, я грифелем начертил расщелину, впадину и бугор. У самой расщелины нарисовал то, что помнил: силуэт обглоданных костей. Шаоша не сдвинулась с места и не подошла, чтобы посмотреть, пока я не поманил ее к себе.
— Это — дно, — пояснил я. — Здесь я видел пещеры, а это провал, темная щель, к которой лучше не приближаться. Это может быть опасно, — я запнулся. С одной стороны, пугать эрвинку мне было ни с руки, вдруг она
— Я знаю, — согласилась Шаоша. — Так глубоко в темноте живут куины. Они могут объесть твой хребет, а могут утащить в пустоту и засунуть в воздушный кокон. Тогда ты будешь умирать долго и страшно. Их дети слабы и, вцепившись, прилипнут будто пиявки. Их слюна станет разъедать плоть, превращать ее в кашу, которую не нужно жевать.
Она смотрела прямо на меня, не моргая, неподвижная и неживая. Это было странное ощущение, люди обычно подолгу не смотрят на собеседника и, встречаясь с ним взглядом, задерживаются лишь тогда, когда хотят проявить характер или сказать что-то без слов. Но эрвинка, глядя на меня, будто и не видела.
— Ты и вправду сын мурены, — продолжала Шаоша, — теперь я понимаю, зачем ты пустил в себя воду. Чтобы твой дух погрузился на глубину и нашел это, — она ткнула пальцем в рисунок. — Такого не бывает, чтобы видеть глубину с поверхности.
И снова я не возражал, боясь сказать лишнее. Пусть островитянка думает, что хочет, мне важен результат.
— Я видела эту скалу, — Шаоша провела пальцем по бумаге. — Эти норы. То, что ты ищешь, еще глубже, очень глубоко. Ты знаешь, как там. Я спущусь, но не всплыву, даже если найду сердце водяной твари.
Я уже хотел начать спорить и возражать, но эрвинка деловито продолжала:
— Нужен большой мешок для воды и камни, чтобы он пошел ко дну. Мешок поможет мне всплыть, хотя это будет опасно. И у нас будет только один раз. Камней мало, а мешок плохо тонет.
Я задумался. На борту Эстоллы есть большие бурдюки для воды, если перелить из такого воду и закупорить, в нем окажется некоторое количество воздуха. Не очень много, если подумать, на пару вдохов таких легких, как у Шаоши. Давление воды сожмет его и вообще сложно угадать, станет ли это хоть каким-то подспорьем.
— Не чтобы дышать, — угадав, о чем я думаю, сообщила эрвинка. — Чтобы всплыть. Как я погружаюсь с камнем, не тратя сил, так буду подниматься, отрезая камни. Мешок потянет вверх, и я всплыву, даже если умру. Он даст мне возможность быть на дне дольше.
— Если ты начнешь терять сознание, то лучше будет вдохнуть из мешка, — возразил я.
— Возможно, — она не спорила, но и не соглашалась. Весь ее вид говорил о том, что эрвинка поступит так, как посчитает нужным. — Скоро я смогу нырнуть, тебе надо готовить мешок и камни. И ты должен решить, что делать с воинами отца. Тебе самому в воду больше нельзя. Скажи теперь, как выглядит то, что мне нужно найти?
Некоторое время я пристально смотрел на нее, пытаясь отыскать слова, и Шаоша ждала, ничем не выдавая волнения или нетерпения.
— Среди эрвинов есть колдуны?
Она
— Я не могу объяснить, что ты ищешь, но могу показать. Ты увидишь сквозь воду, как вижу я.
— Это плохо, — Шаоша нахмурилась. — Очень плохо то, что ты говоришь. Это запретно для меня. Я не коаоле, я не могу прикасаться к запретному.
— Ты не прикоснешься к нему, я просто покажу, будто ты смотришь своими глазами.
— Нельзя. Говори любые слова, что искать, я постараюсь понять.
— Слова не помогут, — разозлился я. — Нужно видеть. Только так ты сможешь помочь сыну мурены.
— Я сама выбираю, как помогать, — в этих словах я почувствовал уверенное достоинство, хотя женщина снова говорила без выражения. — Ищи слова.
Я зажмурился. Как передать словами ощущения? Как показать цвет и движение? И, даже если так, я совсем не был уверен, что она поймет меня правильно.
— Над тем местом, где лежит сердце водяной твари, может двигаться вода, — наконец сказал я, проклиная себя за невозможность найти слова. — Везде спокойно, но там все движется. И, может быть, там цвет, словно закат коснулся воды. Или растекается краска. Но так вижу я, возможно, там ничего нет.
Она долго молчала, глядя на меня своими пустыми глазами, и мне казалось, ее нет в этой каюте, она далеко отсюда, вглядывается в пустоту под нами, ища то же, что и я.
— Ты и сам не знаешь, что это, — наконец, сказала Шаоша.
— Как оно выглядит, не знаю, — согласился я.
— Ну что же, попробую найти. Камни и мешок, готовь это.
— Сколько ее уже нет? — с тревогой спросил Мархар. Я подошел к капитану и взял его за запястье.
Ты знаешь, что нужно сделать сейчас? Твои люди должны быть готовы, ты не мог их не предупредить.
— Я боюсь, что она не найдет, — произнес фантом вслух.
Это не важно, подай знак сейчас, пусть их убьют.
Фантом медлил, глядя на меня широко открытыми глазами. Я знал, что у него все готово. Оно было готово с момента возращение Мархара на Эстоллу. Теперь пришло время проверить островитян на прочность. Ожидая всплытия Шаоши, эрвины смотрели на воду, напряженно вглядывались в рябую поверхность.
На самом деле Шаоша погрузилась не так уж и давно. Перед тем, как дать ей нырнуть, я похлопал женщину по плечу и наткнулся на возмущенный взгляд. Прикосновения всегда несут смысл, и это мое касание связало нас тонкой нитью ощущений. Они больно били по моему разуму, и я был не в силах защититься от остроты, подобной оголенному нерву, но считал это необходимым. Нельзя оставлять ее там одну. Я бы смотрел через нее, но боялся помешать. Сперва я плыл в спокойствии, ощущая ее как нечто равнодушное и гармоничное, будто каплю, одну из многих капель, на которые распадается вода. Потом на меня накатила сосредоточенность и напряжение. Сейчас я чувствовал легкую эйфорию, похожую на головокружение. Я знал, она внизу, все еще у самого дна.