Чувство времени

Федорова Евгения

Я и прежде часто стоял так, неподвижно, держась за ванты, вглядываясь в сторону горизонта, и наверняка Мастеру казалось, что я всем своим нутром пытаюсь ощутить дракона, но это было не так. Просто сегодня я впервые решился, и результат превысил все мои самые смелые ожидания. Шхуна напряглась, пошла все быстрее, ровно, уверенно, едва заметно изменив направление. Я играл на струнах ветра, нежно перебирая воздушные токи, отделяя холодные от теплых; заставлял их расходиться, так и не родив непогоды.

Мархар, поднявшийся на палубу, весело подбадривал матросов,

Гевор тихо подошел и встал рядом со мной. Он некоторое время молчал, проявляя вежливость и возясь с полосатым геккончиком, сотканным из песка и магии. Я всегда считал вежливое бездействие завуализированной формой равнодушия, однако мне нечего было сказать островитянину, и я продолжал раздвигать затягивающие небо тучи, освобождая Эстолле путь. Я знал, что за кормой шхуны вдоль всего горизонта повисла черная полоса непогоды, она набирала вес и смыкалась, отрезая пути отступления, но там, куда мы шли, все ярче, золотясь в морской воде, сверкало солнце.

— Как у тебя это получается? — внезапно спросил Гевор. — С водой, землей, ветром. Ты видишь и касаешься всего, оно доступно тебе и нет никакой разницы, чем манипулировать. Но мое сродство к земле не дает заниматься чем-то другим…

Я молча протянул руку и положил ему ладонь на плечо, заметив, как напряглись мышцы островитянина в ожидании удара. Один раз! Я позволил себе прикоснуться к нему один раз, и теперь в нем живет страх, требующий шарахаться прочь. Воспоминание о боли и бессилии. До сих пор я вижу на его лице следы своей слабости, даже спустя столько дней под глазами его все еще лежат отливающие синевой тени.

Я с досадой посмотрел на левую руку, через которую был не в силах дотянуться до Гевора. Всякий раз осознавая, насколько жесткие рамки накладывает заклятье, я испытывал тайное разочарование и злость. Теперь я часто забывал, что с рукой что-то не так, пальцы слушались меня как и прежде, а в костях не осталось даже отголоска былой боли. Но, раз за разом натыкаясь на чары Гевора, отсекающие всякое действие, я чувствовал собственное бессилие.

Островитянин верно понял мою кислую мину, обошел и встал от меня по другую сторону. Когда мои пальцы, сдвинув рубаху, сомкнулись на основании его шеи, маг земли не пошевелился, давая мне возможность ощутить биение крови в его жилах.

Я с неожиданной тоской подумал о Марике, вспомнил тот первый день после гибели экипажа Бегущей. С каким напором она требовала, чтобы я обучал ее! Тогда я не хотел этого, намекая, что в обучении ей придется довериться мне безоговорочно и пытаясь тем самым отпугнуть. Теперь в моих руках был совершенно иной материал, многое понимающий без слов или уговоров.

«Это будет значительно проще, — утешил я самого себя. — Если вдуматься, мы не выбираем себе последователей и учеников. Они сами приходят к нам. Даже Ален спрашивал меня о том, сможет ли он стать смотрящим дракона, но вместо того, чтобы чему-то поучиться, он проводит все время с фантомом. Да, знание, дарующее власть, похоже на неодолимый зов, и лишь тот, кто осмелится за ним идти, достигнет успеха».

— Слушай сердце, — предложил я, всем существом

ощущая, как отбивает слегка взволнованный ритм жилка под его кожей. Все громче и громче, чтобы заглушить мысли, яростнее, чтобы не прижиматься к себе, а рваться прочь. Это было так легко, вытеснить его из тела и открыть миру. Так же просто, как ощутить течение жизни в его теле. И так же просто, как испить его до дна и уничтожить.

Равнодушные мысли, лишенные всякого намерения. Просто подтверждение собственных возможностей.

— О, богиня Милосердия, как красиво, — зашептал Гевор едва слышно, будто боясь громким звуком разрушить таинство видения. — Какие потоки…

— Всего лишь энергии, которыми пронизано все вокруг. Только не говори, что ты не знал.

— Демиан, если тебе доступно подобное… это невероятно.

Он едва слышно вздохнул, борясь с легкой дрожью. Соприкосновение с энергиями часто имеет физические реакции. Когда-то у меня самого вовсе были припадки, а сердце грозило разорваться на куски от непомерного усилия.

— Пожалуй, ты научишься этому, — внезапно для самого себя, пообещал я.

— Не делай так пока, — я почувствовал в голосе Гевора просительные нотки. — Побереги силу. У тебя ледяные пальцы. Почему Эстоллу взялся вести ты, а не Мастер?

Я посмотрел на него с полуулыбкой.

— Потому что я привык балансировать на самом краю, а он нет. Мастер рассчитывает на большее, а я всегда довольствовался достаточным.

Мы молча любовались тем, что недоступно человеческому глазу, потом, так же шепотом Гевор спросил:

— Почему капитан все время кричит, требуя называть его другим именем?

— Задай другой вопрос, — попросил я.

— Это важно? — помедлив, переформулировал свои мысли маг земли. Он был великолепен!

— Для тебя — нет. Новая жизнь, новый путь, новое имя и новая придурь. Ничего больше, не бери в голову.

— Я до сих пор не могу поверить, что сердце водяного змея, к которому год за годом приходили люди, касались его пальцами и молили о чем-то, всего лишь кристалл для гадания. Мне кажется, меня дурят.

— Людей всегда дурят. Если те, кому ты веришь, говорят, что перед тобой реликвия, неужто ты подвергнешь сомнению их слова? Ты будешь молиться реликвии и выполнять ритуалы, а другие будут смотреть на тебя свысока и…

— Потешаться?

— И думать, что они нашли тебе достойное применение под их приглядом. Не волнуйся, если сердце вообще существует, мы найдем его там, где я убил змея.

— Место великой битвы, — с благоговением пробормотал Гевор. В этом он был таким же дикарем, как эрвины. В определенной степени я мог это понять: в истории острова Тур убийство водяного змея было легендарным поступком, но я не разделял его трепета. Возможно, все это время он сомневался, что я мог убить чудовище, возможно, он истязал меня в сыром подвале и тешил себя мыслями о том, что я лгу. Теперь, чем стремительнее мы приближались к нужному месту, тем сильнее были его сомнения.

— Большая честь побывать там, — будто бы пытаясь доказать мне что-то, сказал Гевор.