Чувствую себя как дома
Шрифт:
– А мальчики? Что они думают насчёт всего происходящего? Они хотят, чтобы Хизер вернулась?
– Они, вероятно, надрали бы мне задницу, даже если бы я просто подумал об этом. Я ненавижу саму эту мысль. Сначала она была хорошей матерью. Никогда не отрицал этого. В течение нескольких лет, по крайней мере. Она изменилась позже. Ей всегда было чего-то недостаточно. Она чувствовала, что застряла и что причиняет боль своим сыновьям.
То, что он сейчас так тихо сказал, заставило меня задохнуться.
– Стоп. Они все знали?
Он моргнул
– Она не старалась скрыть своё недовольство. От них не укрылось, что они скорее обуза для неё, чем счастье…
– Ох, Энди…
– Она вырыла эту яму, и я не буду бросать в неё грязь. Но ей нужно быть той, кто возьмёт лопату или построит лестницу, чтобы выбраться. Они заслуживают маму, которая бросит все, чтобы вернуть их, и сейчас она просто ничего не делает. Не знаю, может, ей плевать. И если так, я хочу, чтобы она исчезла. Больше, чем сейчас. Она уехала, даже не оглядываясь. Посмотрим, что она скажет при бракоразводном процессе.
Моя голова дёрнулась при упоминании развода, и он заметил.
– Да, мой адвокат подготавливает документы. Она не приезжала, Кристина. Она не звонила. Ей просто все равно. Кто так делает? Им исполнилось четырнадцать, и никто из них даже не получил смс. Это выносит мне мозг. Она потеряла свои права, и как бы хреново это не звучало, нам лучше без неё. Даже с моим непреходящим гневом мальчики кажутся более счастливыми без неё. Но всё же, это хреново.
– Мне не хочется открывать тебе глаза, но будет хреново какое-то время. Мальчики...
– Нуждаются в женщине, которая сможет научить их тому, чему не может их отец, – заканчивает он за меня. – Каждому мальчику нужна мама. Так же, как Бри нуждается в отце, и спасибо Боже за Барретта, да?
Я улыбаюсь при мысли о том, сколько мужчины Райаны значили для нас, сколько они сделали в нашей жизни.
– О да. Он был так добр к нам, и иметь Гарди и Кола рядом потрясающе. Очевидно, что роль Гарди отличается.
Мы смеёмся, зная, что Гарди и Бри были друзьями многие годы перед тем, как нырнуть в отношения.
– У нас неплохо получается. Это не значит, что она не скучает или не будет скучать по отцу. Никто не заменит родителя, ты же понимаешь? Но в некоторых случаях нет выбора.
Он повернулся на сидении лицом ко мне. Моя голова склонилась на бок, чтобы смотреть на него. Эта позиция, в которой мы часто сидим, замечаю я. Она кажется интимной, особенно с его мягким взглядом на меня. Когда он начинает говорить, его голос полон сочувствия и любопытства, а не жалости.
– Ты когда-нибудь думала о том, что бы произошло, если бы он не заболел?
Я сжимаю губы и закрываю на мгновение глаза, вспоминая ночи, когда я не могла уснуть, как раз, думая об этом. Иногда приходилось плакать, чтобы уснуть. Иногда злобно носиться по дому, неистово убираясь.
– Бывало раньше. Но не теперь.
– Почему?
– Единственное, что помогает не делать этого - осознание того, что бы между ними не
– Это не делает тебя слабой. Ты доверилась интуиции. Но это всё же тяжело, – бормочет он.
Я пожимаю плечами, но не могу отрицать:
– Не тяжелее, чем увидеть его с кем-то. Или её, в твоём случае.
– Да, это сложно, признаю, – ухмыляется он, качая головой. – Не знаю. Я рад, что так случилось. Эта картина въелась в мою голову, это хреново. Но увидеть, значит поверить, как говорится. Я слишком долго отрицал всё, пока не увидел сам.
– Никто не винит тебя за это. И ты не должен винить себя. Ты жил так, потому что заботился о сыновьях. Я тоже многое отрицала позже. Я боялась, что Бри узнает, и посвятила всю себя заботе о нём в его болезни. Это не инструкция, как справиться с этим, Энди. У мальчиков всё нормально и они привыкают, как я вижу.
Он кивает, соглашаясь, и кладёт голову на подголовник, так же как и я. Мы долго сидим в тишине, перед тем как он наклоняется и берет мои руки своими. Единственный звук вокруг - наше дыхание. Наши пальцы так естественно соединились вместе, и он смотрит на них перед тем, как поднять взгляд на меня.
– Могу я спросить, что изменилось?
– Что ты имеешь в виду? – спрашивает он, выпучив глаза.
– Ты сказал, что решил не дать победить горечи.
То, как он смотрит на меня, как будто внимательно изучает, пропуская всё через себя, почти заставляет меня съёжиться. Он прикусывает нижнюю губу, и я вижу его белые зубы.
– Ты точно хочешь знать?
Мое сердце начинает биться чаще под его взглядом. Из-за того, как его палец гладит мою руку. Я закусываю губу, и его взгляд опускается к моему рту.
– Да, хочу.
– Ты.
Я делаю глубокий вдох, давая этой простой фразе накрыть меня.
– Я? – мой голос чуть громче шёпота.
– Ты, – отвечает он тихо. – Когда я вошёл в Дримин Бинс той ночью, ты сказала мне быть счастливым. И всегда, когда ты рядом, я ощущаю такую лёгкость. Когда ребята спросили, почему я так резок с ними, я понял, что позволяю ей выиграть. Она этого не заслуживает. И мои сыновья определено не заслуживают этого.
Он тяжело вздыхает и сжимает мои пальцы. Я стараюсь не вздрогнуть от этого.
– Энди… – я стараюсь убрать жалость из голоса, но всё это разбивает мне сердце. То, что он так потерян и чувствует, что подвёл своих мальчиков.
– Я в порядке, милая. Просто... сейчас праздники и всё остальное. Думаю, жизнь догоняет меня. Просто сейчас слишком много времени для раздумий из-за медленной работы. Извини за то, что вылил всё это на тебя.
Я стараюсь не зацикливаться на том, что он назвал меня милой.