Чувствую себя как дома
Шрифт:
Она пискнула, и её нижняя губа задрожала, но я не сдался.
– Что? Ты думала, что была очень скрытной в этом? Что ты смогла спрятать весь свой флирт? Свои переписки в Фейсбуке? Думаешь, я был слеп? Ты не задумывалась, почему я не дотрагивался до тебя месяцами?
– Хизер... – промямлил парень, потянувшись к ее руке. Для чего? Чтобы успокоить?
– Престон. Просто уйди, – говорит она пренебрежительно, отдергивая свою руку от него.
Из меня вылетает смешок. Даже его имя дебильное. Это действительно то, чего она хотела? Он не мог быть ещё большей моей противоположностью.
Прекрасно.
– Но... – говорит тряпка, но его голос слаб.
– Она скоро догонит тебя, Престон, малыш. Не беспокойся. Я не собираюсь отнимать твою маленькую игрушку.
Он побледнел, и Хизер издала чмокающий звук, но мне не может быть пофигу больше, чем есть сейчас. Они стоят друг друга.
Минутой позже я слышу, как он хлопнул дверью и завел двигатель. Хизер не двинулась с места, оставаясь голой под простынею, покрывающей кровать, которую мы когда-то делили.
Я поднял ее штаны и футболку для йоги с пола и бросил ей.
– Оденься. Встретимся на кухне, – говорю я, не давая возможности возразить. Я разворачиваюсь на пятках и быстро выхожу из нашей спальни.
На кухне я открываю холодильник и беру пиво, размышляя, что если бы когда-нибудь существовал «день запоя», сегодня был бы тот самый день. Я откручиваю крышку бутылки и бросаю её на столешницу. После длинного глотка, охладившего горло и притупившего мой поднимающийся гнев, я ставлю бутылку на столешницу. Я не уверен, на кого именно злюсь в данный момент. На неё, за то, что она была последней сукой, или на себя, за то, что позволял всему этому продолжаться. Удивительно, на что готов пойти человек ради своих мальчишек.
Я слышу, как Хизер приближается, но не поворачиваюсь. Я кладу руки на стол и делаю глубокие вдохи, чтобы мой рот не ослушался меня.
– Энди... – начинает она, но я поднимаю руку, чтобы остановить ее.
Она пискнула, но не говорит ничего дальше.
– Я не хочу слышать этого.
– Но...
– Я сказал. Я не хочу этого слышать - тебе ясно? – мой голос силен, тверд и непреклонен. Абсолютная противоположность её дружку несколько минут назад.
Она молчит, в то время как я поднимаю бутылку и делаю ещё глоток, чтобы дать себе время придержать слова, которые скажу ей.
Я разворачиваюсь и опираюсь на столешницу. Скрестив ноги и руки, я внимательно смотрю на неё. Мать моих сыновей. Человек, которому я когда-то посвятил свою жизнь. Она не выглядит даже близко как та женщина, которой я сказал «да».
Конечно, внешне она, в целом, та же. Но все же, не та Хизер. Она стоит передо мной в старых чёрных штанах для йоги и мешковатой футболке, которую стащила у меня сразу после нашей женитьбы, а её светло-русые волосы собраны в хвост. Обычно это мой любимый образ. Небрежный. Уютный. Расслабленный. Но сейчас она не могла
– Сколько? – спрашиваю я голосом, пронизанным отвращением.
Она теребит край футболки и отворачивается, в её глазах блестят слезы. Настоящие ли они? Не уверен.
Я ударяю по столу, и она подпрыгивает от звука.
– Ответь мне, черт возьми! – кричу я, от моего терпения нет и следа.
– Я не знаю, – шепчет она.
Я поднимаю брови, к сожалению, недостаточно шокированный её признанием.
– Ты отвратительна мне, – говорю ей.
Всхлип вырывается из неё и она подносит руки ко рту.
– Прос…
– Простить?
– Да, – хнычет она, бешено кивая.
– За что именно? За то, что ты готова потрахаться с любым мужиком, с которым контактируешь? За то, что готова рискнуть всем ради быстрого секса? За то, что ты дерьмовый пример для подражания нашим сыновьям? За то, что позволяешь им думать, что такой брак - это нормально? – Мой голос набирает силу и звук, но у меня нет сил успокоиться.
Она начинает рыдать, наклоняясь вперёд, но мне плевать.
– Я думал... – смеюсь я безрадостно. – Боже, Хизер. Я думал, возможно, их было несколько. У меня было дурное предчувствие, и я старался убедить себя, что не прав. И, черт возьми, как бы я хотел ошибаться. Мне нужно сдать анализы? Если ты...
– Нет. Тебе не нужно ничего сдавать. Я сдавала анализы и всегда использую презервативы.
Я киваю и провожу рукой себе по лицу, не веря в то, что это моя жизнь. Я делаю глубокий вдох через нос и выдыхаю.
– Мы расходимся.
Её голова поднимается, она вытирает влагу под глазами и затем о край штанов.
– Что?
– Я заикаюсь? Мы расходимся. Собирай свои гребаные шмотки. Убирайся из этого дома.
– Но... ты не хочешь поработать над этим?
– Поработать над чем?
– Нашим браком, Энди!
– У нас нет никакого брака уже много лет! С того первого раза, как ты позволила другому мужчине отношения с тобой, трогать тебя... вставлять. Свой. Член. В тебя. Как долго это продолжалось, Хизер? – кричу я, вены на моем лбу набухают так, что, кажется, моя голова может взорваться.
– Я… – прохрипела она.
– Вон, – говорю я спокойным голосом и в завершении продолжаю, расправив плечи и глядя ей точно в глаза. – Я хочу развода. Ты будешь честна с мальчиками. Я хочу, чтобы они услышали все это от тебя, а не по слухам. Мы продадим этот дом, потому что, будь я проклят, если ещё когда-нибудь смогу заснуть здесь снова, зная, что ты трахалась с другими мужиками в доме, который мы построили вместе.
– Ты что, серьёзно?
– Ооо, я очень серьёзно.
– Но… Аидан и Рик...
– Будут со мной. Я не хочу, чтобы ты повлияла на них.
– Энди, они мои...
– Надо было думать об этом раньше, до того, как ты стала изменять мне, Хизер. Я был добр к тебе. Даже когда я знал - поверь, я знал - что у тебя интрижка или интрижки, казалось, я все равно добр к тебе. Да, возможно, мы разошлись.
Она открывает рот, как будто хочет использовать его, чтобы оправдаться за свои действия.