Чуж чуженин

Скворцова Ксения

— Ах вот оно что, — понимающе, но без особенного дружелюбия кивнула знахарка.

— Коли правду люди говорят, и ты в целительстве смыслишь, не откажи в помощи, — взмолилась Мстислава. — Боюсь я, что он умирает, — сдерживая подступивший всхлип, закончила она.

— Что ж, поглядеть можно, — после некоторого размышления согласилась Воробьиха, — но задаром я помогать не стану.

Мелькнувшая было надежда тут же угасла. Как хотелось крикнуть, что она — невеста зазимского княжича, что за наградой дело не станет, что…

Кажется, знахарка заметила Мстишино

затруднение.

— Твоё ожерельице сгодится, — показала она алчно вспыхнувшими глазами на шею девушки.

У Мстиславы захватило дух. Она успела позабыть, каково это, когда гнев поднимается неуправляемой волной, захлёстывая разум, распаляя сердце. Но княжна сумела сдержать порыв. Она помнила, к чему привело её бездумное следование чувствам в прошлый раз. И слова Нелюба, жизнь которого нынче могла стать ценой её несдержанности, всё ещё звучали в ушах.

Что теперь значила для Мстиславы эта нитка? Глупо было цепляться за вещи, и всё равно мысль о том, чтобы отдать Сновидово ожерелье, ранила почти телесно.

Сжав зубы, дабы не сказать лишнего, Мстиша расстегнула замочек и не глядя протянула старухе бусы. Проворно спрятав добычу в недрах многослойных одежд, знахарка велела девушке обождать. Ненадолго скрывшись во дворе, она вернулась с корзинкой на локте.

— Ну, идём, что ли, — усмехнулась Воробьиха, обнажая жёлтые неровные зубы.

Они нашли Нелюба в том же положении. Мстислава поправила сбившуюся накидку, и помытчик дёрнулся, проговорив что-то неразборчивое. Княжна обернулась на бабку, но та не спешила приближаться к больному. Воробьиха замерла у входа, и на её губах больше не было прежней снисходительной усмешки. Прищурившись, она смотрела на Нелюба, и Мстиша распознала на её лице страх, смешанный с невольным почтением.

Кажется, несколько мгновений знахарка раздумывала о том, чтобы повернуться и уйти, но, глубоко вздохнув, она поставила плетёнку на пол. Воробьиха перевела острый взор на Мстиславу, глядя на княжну так, точно только сейчас смогла как следует рассмотреть её.

Девушка недоумённо подняла брови, и бабка отвела взор, неодобрительно покачивая головой.

— Не позавидуешь тебе, — только и сказала она Мстише, подходя, наконец, к Нелюбу.

Знахарка без всякого трепета осмотрела рану, и по тому, как помрачнело её лицо, Мстислава поняла, что дело скверно. Но решительность, с которой бабка принялась доставать из корзины пучки трав, маленькие глиняные склянки и мешочки, несколько обнадёжила княжну. Выскребя из печи углей, старуха подожгла охапку можжевеловых веток и принялась, быстро шепча что-то под нос, окуривать избу и Нелюба, а потом подошла и к самой Мстиславе. Хвойный, сладковато-сливовый запах дыма странным образом успокаивал. Проведя тлеющими ветками возле девушки, знахарка удовлетворённо кивнула.

— Ну вот, а теперь ступай во двор. Нечего тебе тут видеть. — Она, не чинясь, швырнула Мстиславе её накидку. —Да не бойся, — добавила старуха, предваряя Мстишино возражение, и мрачно и коротко засмеялась, — не съем я твоего милого.

????????????

Мстише казалось, что прошла

вечность, прежде чем дверь со скрипом отворилась и на пороге появилась Воробьиха. Вся былая язвительность совершенно покинула старуху, и она лишь обессилено махнула рукой, когда княжна в напряжённом ожидании замерла на крыльце.

— Беги уж.

Мстиславе не нужно было повторять дважды, и она бросилась к Нелюбу. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять — бабка знала своё дело. В лице помытчика больше не было пугающей болезненной серости.

Княжна осторожно подсела к нему и ласково убрала со лба потные пряди. Нелюб глубоко вздохнул, точно потревоженный во сне ребёнок, но его дыхание снова сделалось размеренным и спокойным.

— Вот это, — указала знахарка на стоявшую рядом склянку с мутной жидкостью, — будешь давать до зари. А этим, — её скрюченный палец ткнул в сторону горшка, накрытого ветошью, — смазывай рану. Да не бойся, что дурного могло случиться, уже всё случилось. Дале полегче будет.

Мстислава встала и поклонилась до самой земли, касаясь пальцами пола.

— Благослови тебя Великая Пряха, госпожа, — твёрдо вымолвила девушка.

Некоторое время старуха смотрела на Мстишу, словно борясь с желанием что-то сказать, но потом еле слышно пробурчала себе под нос:

— И то верно, любовь ни зги не видит.

Воробьиха ушла, и первое время Мстислава сидела подле Нелюба. Но он крепко и мирно спал, поэтому девушка решила заняться насущными делами. Нужно было постирать и высушить единственную рубаху помытчика, и княжна отправилась во двор. Она нашла старое рассохшееся корыто и как умела принялась отмывать пропитанную грязью и кровью сорочку. За этим занятием её и застал неожиданно появившийся мальчишка.

Мстиша испугалась его внезапного появления, но, кажется, паренёк боялся ещё сильнее. Он прижимал к груди пузатый пестерь и опасливо озирался на избу.

— Вот, — он положил свою ношу к ногам девушки, — прими покорно, хворому на доброе здоровьечко.

Мстислава непонимающе нахмурилась, но мальчишка, сверкнув любопытными и круглыми от страха глазами, попятился и дал дёру.

Заглянув в кузовок, княжна нашла в нём яйца, крынку с молоком, хлеб и другую снедь. Неужели Воробьихиных рук дело? Мстиша не знала, что и думать, но это подношение оказалось как нельзя кстати.

Остаток дня княжна провела за заботами. Дрова закончились, и ей пришлось рубить новые самой. Едва не оставшись без пальца, она сочла более разумным отправиться в лес за хворостом. Намаявшись, Мстиша попыталась пожарить яичню, но та сгорела, а девушка умудрилась обжечься, ухватившись за раскалённую сковороду. Зато чистая рубаха Нелюба сохла на печи.

Сморенная непривычными хлопотами, Мстислава пригрелась и задремала возле лежанки. Она проснулась от неясного тревожащего ощущения, и открыв веки, уперлась в пристальный взгляд ореховых очей. Невольная волна облегчения прокатилась от затылка к спине. Хотя глаза Нелюба и были по-прежнему воспалёнными, в них не осталось и следа от того чужака, что так испугал княжну.