Чужак из ниоткуда 2
Шрифт:
Брежнев весело рассмеялся.
— Понятно. Жду не дождусь, когда назовёшь имя черепахи. У неё ведь есть имя?
— Обязательно. Мы до него дойдём. Итак, информация. Без свободного и быстрого доступа к информации нам не выжить.
— К любой?
— Нет, разумеется. Секретная информация должна таковой и оставаться. Со всеми вытекающими. Но вот развитие информационных систем… Представьте у себя на столе портативную ЭВМ. Компьютер, как говорят англичане и американцы. Экран и клавиатура. Набираете на клавиатуре вопрос и тут же получаете на него ответ.
— Каким образом?
— С помощью сети, в которую эти компьютеры объединены.
Брежнев посмотрел на Кириллина.
— В теории — это невероятные возможности, — подтвердил тот. — Абсолютно невероятные. У нас сейчас всё тонет в бюрократии, сами знаете. Любое решение должно пройти массу инстанций. А тут — нажал на клавишу, и в тоже мгновение нужный документ оказывается там, где надо.
— Со скоростью электромагнитного сигнала, — задумчиво кивнул Брежнев. — То есть, со скоростью света. Понимаю. Ладно, уговорил. Давай четвёртого слона.
— Четвёртый — самый сложный, — вздохнул я. — Сразу предупреждаю, что здесь у меня конкретных методик нет. Не родились в голове. Есть только общее понимание, каким этот слон должен быть.
— Давай уже, — сказал Брежнев. — Не тяни слона за хвост.
— Воспитание, — сказал я. — Четвёртый слон — воспитание будущих поколений советских людей.
— А что не так у нас с воспитанием?
— Формализм, — пожал я плечами. — Всюду формализм, Леонид Ильич. Говорю вам, как бывший председатель Совета дружины школы номер тридцать один города Кушка. Формализм и очковтирательство. Лозунги на плакатах. Хорошие лозунги, достойные. Но они не на плакатах должны быть, а в сердце советского человека. Особенно человека молодого.
— Такого, как ты, к примеру?
— Да, такого, как я.
— А у тебя они в сердце? — Брежнев смотрел на меня твёрдо, не мигая.
— В самой его середине, Леонид Ильич, — ответил я абсолютно честно. — Более того, я совершенно точно знаю, что коммунизм — это будущее человечества. Правда наступит он, думаю, не к восьмидесятому году, как нам товарищ Хрущёв обещал, а гораздо позже.
— Вот как! Может быть, ты скажешь, когда именно?
— Не скажу, Леонид Ильич. Я не пророк. Но ещё не скоро, это точно. Очень много работы предстоит. Просто невероятно много.
— Ну, работы мы не боимся, — сказал Брежнев. — Значит, четыре слона. Перечислим ещё раз для памяти. Энергия, космос, информация и воспитание. Всё правильно?
— Правильно, Леонид Ильич. Внутри каждого из этих слонов сотни других слоников — одни мельче, другие крупнее, но в целом правильно.
— Осталось назвать имя черепахи.
— Безопасность, — сказал я. — Имя черепахи — Безопасность. Причём не только для нашей страны, но и для всего мира.
— Безопасность, — повторил Генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза. — То бишь,
— В том числе. Но есть и другие виды безопасности. К примеру, экологическая.
— Это забота о природе, что ли? — нахмурился Брежнев.
— Забота о планете. Земля — планета я имею в виду — наша мать. В прямом смысле слова. Мы, люди, её дети. Значит, должны о ней заботиться, как нормальные взрослые дети заботятся о своей матери. Не только эксплуатировать. Тут, кстати, прямая связь со слоном по имени Космос. Ту же Луну или астероиды можно эксплуатировать в хвост и гриву, как говорится, там жизни нет, и страдать от этого некому.
Мы проговорили ещё почти два часа, переходя от общих вопросов конкретике (Цуканову пришлось даже менять плёнку в диктофоне). Выпили два чайника чая. Съели всё варенье и печенье, что было на столе. Выкурили не одну сигарету (кроме меня, разумеется).
— Подведём итог, — наконец, хлопнул себя по колену Брежнев. — Ты, Владимир Алексеевич, давай создавай научный совет у себя по всем этим новым делам. Пусть проведут анализ, наметят пути реализации. Прикинь, какие научно-исследовательские институты подключить.
— Боюсь, придётся новые создавать, — покачал головой Кириллин. — Задачи неподъёмные.
— Значит, создадим, — жёстко сказал Брежнев. Было хорошо заметно, что сил и энергии у него и впрямь прибавилось. — От каждого слона будем откусывать по кусочку. Постепенно. Пока всё не съедим. Кроме последнего. Воспитание — не твоя забота. Партия займётся.
— Понял, Леонид Ильич.
— Далее. Совет Министров я озадачу, будешь с ними тесную связь держать. Соответствующие отделы ЦК — тоже. В части их касающихся. Секретность. Надеюсь, что такое государственная тайна никому здесь объяснять не надо? Все работы по этим направлениям должны быть строго засекречены, — Брежнев бросил взгляд на Бесчастного.
— Будет сделано, Леонид Ильич, — сказал генерал-лейтенант.
Эге, подумал я уже не в первый раз. А товарищ Андропов Юрий Владимирович, видать, в опалу попал. Уж не связано ли это с моим гравигенератором и всей историей с похищением? Очень может быть, судя по сегодняшнему разговору. Если так, то мои шансы на достижение поставленных целей резко повышаются. Главное теперь их не упустить.
— Теперь ты, Серёжа. Тебе ведь четырнадцать?
— Если верить документам, Леонид Ильич, то уже шестнадцать.
— Да, помню, мне говорили. Извини, прибавили тебе два года, иначе не получалось вытащить из-за океана. Вытащили бы, конечно, в конце концов, но… — он пожевал губами, знакомо причмокнул.
— Так было проще и надёжнее, — закончил я за него. — Всё понимаю, Леонид Ильич, я не в обиде.
— Вот и хорошо, что не в обиде. Но фактически тебе всё равно четырнадцать, не следует об этом забывать. Всем нам.
— Гайдар в четырнадцать лет полком командовал, — сказал я. — А мои ровесники во время войны по двенадцать часов за станками стояли и в партизанских отрядах фашистов били. Я справлюсь, Леонид Ильич, если вы об этом.