Чужак в стране чужой (Чужак в чужой стране)
Шрифт:
Одиночество Джубала длилось не очень долго; через полчаса Ларри распахнул дверь и крикнул:
— Начальник! Такси садится.
— Сейчас, — откликнулся Джубал и снова повернулся к «Упавшей кариатиде», в его глазах стояли слезы.
— Ты старалась, малышка? Но камень был слишком тяжелый… неподъемно тяжелый, для чьих угодно плеч.
35
Вот и верь после этого технике — такси обнаружило в своих внутренностях некую неполадку и полетело ремонтироваться, в результате чего Джубал оказался в Нью-Йорке, еще дальше
В одной из телевизионных передач Верховный епископ Шорт объявлял священную войну антихристу, то бишь Майку. Затем показали снимки дотла разрушенного здания; Джубал решительно не понимал, как Бен и его компания могли уйти оттуда живыми. Огастус Грейвз выражал глубокую озабоченность — отмечая при этом, что в соседских ссорах причиной бывает, как правило, нетерпимое поведение одной из сторон; из его дальнейших разглагольствований становилось более-менее ясно, что в данном случае он возлагает основную вину на так называемого Человека с Марса.
Но все это осталось позади, а теперь Джубал стоял на муниципальной посадочной площадке, изнывал от жары в не по сезону теплой одежде, смотрел на пальмы, похожие издалека на третьесортные метелки из перьев, какими смахивают пыль с мебели, и на море за ними, мрачно размышляя, какая же все-таки это гадость, что такую огромную массу воды превратили в помойку, в густой настой человеческих экскрементов, приправленный грейпфрутными корками, — и абсолютно не знал, что же делать дальше.
— Такси, сэр? — обратился к нему человек в форменной фуражке.
— Э-э… да.
В конце концов, никто не мешал ему остановиться в отеле, дать местным журналистам интервью и тем самым обнародовать свое местонахождение.
— Сюда, сэр. — Таксист усадил его в потрепанную желтую машину и негромко сказал: — Я предлагаю тебе воду.
— Э? Да не мучает тебя жажда.
— Ты еси Бог. — Таксист закрыл за Джубалом дверь и сел в свою кабину.
Машина опустилась не на основную посадочную площадку приморской гостиницы, а на маленькую частную, располагавшуюся на крыше другого крыла огромного здания. Водитель установил на автопилоте программу самостоятельного возвращения в ангар и взял с заднего сиденья Джубалову сумку.
— Снизу тут не пройдешь, — объяснил он, — только сверху, потому что фойе нашего этажа кишит кобрами. Если тебе потребуется выйти на улицу, обязательно запасись провожатым. Обращайся хоть ко мне, хоть к кому. Меня зовут Тим.
— А я — Джубал Харшоу.
— Я знаю тебя, брат Джубал. Сюда. Осторожно, не споткнись.
Они вошли в большой, царственно роскошный номер; Тим проводил Джубала в одну из спален, сказал: «Это будет твоя», поставил сумку на пол и удалился. Джубал обнаружил на прикроватном столике кувшин воды, миску со льдом и бутылку своего любимого бренди. Он налил себе бренди с очень небольшим количеством воды, бросил в стакан пару кубиков льда, отпил, облегченно вздохнул и снял наконец свою зимнюю куртку.
В комнату
— Тебе что-нибудь еще нужно?
— Мне? Да нет, все в порядке. А где Бен Какстон? Где-нибудь рядом?
— Да. Он сказал, что ты захочешь сперва вымыться и отдохнуть. Если тебе что-нибудь потребуется, только скажи. Проси кого угодно. Или позови меня. Я Пэтти.
— О! Полная иконография архангела Фостера!
Пэтти улыбнулась; ямочки на щеках мгновенно превратили тридцатилетнюю (как оценил ее возраст Джубал) даму в юную девушку.
— Да.
— Мне бы очень хотелось взглянуть, я давно интересуюсь религиозным искусством.
— Сейчас? Нет, я грокаю, сейчас тебе нужно помыться. Но может, ты хочешь, чтобы я тебе помогла?
Джубал вспомнил, что татуированная японка, давняя его знакомая, не раз предлагала ему то же самое. Но сейчас он хотел просто смыть с себя вонючую грязь и переодеться в летнее.
— Нет, Пэтти, спасибо. Но я хотел бы посмотреть на них потом, когда тебе будет удобно.
— В любой момент, а спешить нам некуда. — Она вышла из комнаты неспешно, но очень быстро.
Джубал не стал долго разнеживаться в воде; минут через двадцать он уже перебирал содержимое собранной Ларри сумки и чертыхался, что там нет такой необходимой вещи, как летние брюки; в конце концов ему пришлось удовлетвориться сандалиями, шортами и цветастой рубашкой. Этот наряд выставил на всеобщее обозрение его тощие, густо поросшие волосом ноги и придал ему разительное сходство с заляпанным краской эму, однако Джубал уже несколько десятков лет как перестал волноваться о своей внешности. Ничего, сойдет, если только не придется выйти на улицу… или выступать в суде. Кстати сказать, а имеет ли здешняя коллегия адвокатов соглашение о взаимном признании лицензий с пенсильванской?
Немного поплутав по необъятным просторам номера, он нашел большую, до странности безликую (как то и бывает в отелях любой части света) гостиную. Несколько людей сидели, напряженно уставившись в экран огромного телевизора. Один из телезрителей поднял голову, сказал: «Привет, Джубал» и встал ему навстречу.
— Привет, Бен. Как там дела? Где Майк, еще в тюрьме?
— Да нет, что ты! Он вышел вскоре после нашего разговора.
— А что, предварительное слушание уже назначено?
— Все не так, как ты думаешь, — улыбнулся Бен. — Майка никто не отпускал, он сам смылся.
— А вот это уже глупость, — возмутился Джубал. — Теперь это дело будет в десять раз труднее.
— Джубал, я же говорил, чтобы ты не беспокоился. Все мы, остальные, считаемся мертвыми, — а Майк исчез, так что судить им некого. Мы покончили с этим городом и скоро переберемся в какое-нибудь другое место.
— Там его арестуют и экстрадируют сюда.