Чужак в стране чужой (Чужак в чужой стране)

Хайнлайн Роберт Энсон

— Да.

— Левитацию видела?

Энн слегка задумалась.

— Нам показывали опыты с игральными костями, но я не математик и не могу засвидетельствовать, что это был телекинез.

— Она, видите ли, не математик. Интересно знать, а могла бы ты в пасмурный день засвидетельствовать, что солнце уже встало?

— Каким образом? А вдруг там, за облаками не солнце, а какой-нибудь другой источник света? Один из моих соучеников мог вроде бы усилием воли поднимать предметы — не очень

тяжелые, вроде канцелярской скрепки. Но только после третьего стакана. И я не могла следить за этим с достаточной для свидетельства тщательностью — дело в то, что мы пили с ним вместе.

— А вот такого, как сейчас, не приходилось видеть?

— Нет.

— М-м-м… твоя профессиональная работа закончена. Хочешь остаться — снимай свой балахон и бери стул.

— Спасибо. Только после этой твоей лекции про мечети и синагоги мне хочется переодеться у себя.

— Это уж как вам хочется. Растолкай Дюка и скажи ему, чтобы занялся камерами.

— Есть, начальник. Без меня ничего не делайте, я быстро.

Энн направилась к двери.

— Не обещаю. А ты, Майк, садись к столу. Ну, хорошо. Скажи, ты можешь поднять эту пепельницу? Покажи, как ты это делаешь.

— Хорошо, Джубал.

Смит протянул руку и взял пепельницу.

— Да нет же, нет!

— Я сделал неправильно?

— Нет, это я ошибся. Я хотел знать, можешь ли ты поднять ее, не дотрагиваясь.

— Да, Джубал.

— Ну так что же? Ты устал?

— Нет, Джубал.

— Да в чем же тогда дело? У нее что, должна быть эта самая «неправильность»?

— Нет, Джубал.

— Джубал, — вмешалась Джилл, — ты не сказал ему поднять пепельницу, ты только спросил, может ли он.

— О, — смутился Харшоу. — Майк, подними, пожалуйста, эту пепельницу, не дотрагиваясь до нее, на фут над поверхностью стола.

— Да, Джубал.

Пепельница подпрыгнула и замерла в воздухе.

— Джубал, — озабоченно сказал Смит, — может быть, ты измеришь? Если я сделал неправильно, я ее передвину.

— Нет, все прекрасно! Подержи ее так, пожалуйста. А когда устанешь скажи.

— Я скажу.

— А можешь ты поднять что-нибудь еще? Ну, скажем, этот карандаш. Если можешь, подними.

— Да, Джубал.

Карандаш завис рядом с пепельницей.

По просьбе Джубала Майкл поднял со стола еще несколько предметов. Затем вернулась Энн, она молча села и стала смотреть. Вошел Дюк; он заметил летающую выставку канцелярских принадлежностей, понаблюдал ее пару секунд и начал молча расставлять принесенную стремянку.

— Я не знаю, Джубал, — нерешительно сказал Майк и замялся в поисках слова. — Я… я в этом деле еще слабоумный.

— Только не надо переутомляться.

— Я могу подумать еще одну вещь. Я надеюсь.

Тяжелое пресс-папье

шевельнулось, приподнялось, и тут же все парившие в воздухе предметы — их было уже около десятка — посыпались на стол. Казалось, что Майк сейчас расплачется.

— Джубал, мне в наивысшей степени жаль.

— Ты должен не жалеть, а гордиться, — ободряюще похлопал его по плечу Джубал. — То, что ты сейчас сделал… (какое же тут подобрать сравнение, чтобы он понял?) Это несравненно сложнее, чем завязывание ботиночных шнурков, чудеснее, чем идеально выполненный прыжок в полтора оборота. Все было сделано «сильно, ярко и прекрасно». Грокаешь?

— Я не должен чувствовать стыда? — удивился Майкл.

— Ты должен чувствовать гордость.

— Хорошо, Джубал, — согласно кивнул Майкл, — я буду чувствовать гордость.

— А ты знаешь, Майк, что вот так, не дотрагиваясь, я не смогу поднять даже одну пепельницу.

— Не можешь? — поразился Смит.

— Не могу. Ты научишь меня?

— Да, Джубал. Нужно просто… — В который уже раз за эту беседу он смущенно умолк. — У меня опять нет слов. Я буду читать и читать и найду эти слова. Тогда я тебя научу.

— Только не принимай близко к сердцу.

— Извини?

— Ты, Майк, не очень расстраивайся, если даже не сумеешь найти нужных слов. Вполне возможно, что в английском языке их вообще нет.

Неожиданный вариант заставил Смита задуматься.

— Тогда я научу тебя языку своего гнезда.

— Боюсь, ты опоздал лет на пятьдесят.

— Я поступил неправильно?

— Ни в коем разе. Попробуй сперва научить своему языку Джилл.

— Еще чего, — всполошилась Джилл. — У меня от него горло болит.

— Полощи шалфеем. И вообще, — взглянул на нее Джубал, — не нужно жалких уверток. С данного момента вы, сестра, являетесь лаборантом-исследователем марсианской лингвистики… что не исключает исполнения прочих необходимых обязанностей. Энн, впиши ее в ведомость и не забудь отразить этот факт в налоговой декларации.

— Джилл уже работала по кухне, может, оформим ее задним числом?

— Разбирайся с этой ерундой сама, — отмахнулся Джубал.

— Джубал! — запротестовала Джилл. — Я же не смогу выучить марсианский!

— Попробовать-то можешь!

— Но…

— Кто-то там говорил о «благодарности». Берешь ты эту работу?

Джилл закусила губу.

— Беру. Хорошо… начальник.

— Джилл, — робко тронул ее руку Смит. — Я буду тебя учить.

— Спасибо, Майк, — она посмотрела на Харшоу. — А вот возьму и выучу тебе назло.

— Такой мотив я вполне грокаю, — ухмыльнулся Джубал. — Ведь и вправду выучишь. Майк, — обернулся он к Смиту, — а что ты еще умеешь такого, чего мы не умеем?