Чужак
Шрифт:
— Но…
Я совсем растерялся. У меня в голове уже была такая каша, что слов не находилось.
— Давай не будем об этом, Макс, ладно? Утро еще не скоро, а… Говорят, что судьба умнее нас…
— Не будем так не будем. Но мне кажется, что все это какая-то первобытная ерунда. Мы сами можем решить, что делать. При чем тут всякие дурацкие традиции? Если хочешь, сегодня мы можем просто погулять, как будто ничего не случилось, никому ни о чем не станем рассказывать, а потом, когда…
— Не хочу… да это и невозможно! — Меламори вздохнула, улыбнулась и нежно закрыла мой рот ледяной
Мы молча пошли дальше. Улица Старых Монеток была уже совсем близко. Еще несколько минут, и мы вошли в мою темную гостиную. Раздалось требовательное мяуканье Эллы и Армстронга: ночь там или день, с дамой ты или без, а раз уж пришел — давай еду! Так что мне пришлось на минутку отвлечься. Меламори с изумлением разглядывала моих котят.
— Так вот они какие, будущие родители Королевских кошек! Где ты их взял, Макс?
— Как где? Их прислали из поместья Мелифаро, разве ты не знала?
— А почему тогда весь Двор убежден, что это неизвестная порода?
— А Магистры его знают… Просто я их расчесал! Кажется, до меня это никому в голову не приходило… Меламори, ты уверена, что все в порядке? Что бы ты там ни думала, но больше всего на свете я ненавижу принуждение.
— Я же сказала тебе: от нас теперь ничего не зависит, Макс. Все уже случилось. Единственное, что мы можем сделать, — это потерять еще кучу времени…
— Ладно, — улыбнулся я. — Не буду я с тобой спорить… пока! — И я сгреб в охапку это чудо природы. — Я тоже не собираюсь терять время!
— Только постарайся не выпустить своего арестованного! Чего я точно не собираюсь делать этой ночью, так это гоняться за ним по всему дому.
Меламори улыбнулась, насмешливо и печально. Я представил себе, как будет выглядеть наша погоня, и рассмеялся так, что мы оба чуть не полетели с лестницы. Меламори напрягла свое воображение и тоже захихикала. Наверное, мы вели себя не слишком романтично, но это было именно то, что надо! Смех — отличная приправа к страсти, куда лучшая, чем томная серьезность, с каковой набрасываются друг на друга герои мелодрам, которые я ненавижу…
Единственное, что порядком отравляло мне жизнь, так это дурацкие разговоры насчет «последнего раза», которые столь несвоевременно начала и так же несвоевременно оборвала Меламори по дороге домой. Считается, что предопределенность разлуки обостряет наслаждение… Не знаю, не знаю! Думаю, что эта ночь показалась бы мне по-настоящему прекрасной, если бы не мысли о том, что скоро придет утро и мне придется вести безнадежную войну с предрассудками своего наконец-то обретенного сокровища. Эти размышления не способствовали моим судорожным попыткам почувствовать себя счастливым.
— Как странно, — сказала Меламори. — Я так тебя боялась, Макс. А оказалось, что с тобой хорошо и спокойно. Так спокойно, словно бы только это мне и было нужно всю жизнь… Глупо все получилось!
— Что получилось глупо? — улыбнулся я. — Надеюсь, не то, что я только что делал?
— Ну уж!.. — рассмеялась Меламори. — На этот счет трудно что-то сказать… Занятие само по себе не слишком интеллектуальное!
Теперь мы смеялись вместе. А потом Меламори
Солнце, появления которого я с ужасом ожидал всю ночь, все-таки вскарабкалось на небо в положенное время. Меламори дремала на моей пришитой подушке, чему-то улыбаясь во сне.
К этому моменту мне стало совершенно ясно, что нужно делать. План действий, простенький, но сердитый, был ясен, как утреннее небо. Я просто никуда ее не отпущу! Пусть себе спит, а когда проснется, я буду сидеть рядом. Я сгребу ее в охапку, и она станет визжать, выдираться и нести всякую чушь насчет своих дурацких традиций… А я буду молча слушать весь этот бред и ждать столько, сколько понадобится, чтобы она умолкла хоть на миг, и тогда я скажу ей: «Милая, пока ты спала, я договорился с судьбой. Она не будет возражать, если мы еще немного побудем вместе!» А если у леди Меламори все еще останутся возражения, ее просто никто не станет слушать!
Мне наконец-то стало полегче, даже спать захотелось, но вот об этом лучше было и не мечтать. Так что я сделал хороший глоток бальзама Кахара. Сон отступил, бормоча извинения. Оставалась только одна проблема физиологического свойства: мне давно хотелось в туалет. Покидать наблюдательный пост я не решался, но, с другой стороны, воспитание не позволяло мне справить нужду прямо в собственной спальне…
Через полчаса я понял, что некоторые вещи просто невозможно терпеть до бесконечности, и внимательно посмотрел на Меламори. Она спала, в этом не было никаких сомнений. Так что я на цыпочках вышел из комнаты и пулей полетел вниз. Не так уж много времени заняло это путешествие, но, когда я поднимался в гостиную, сердце сжалось от боли и сказало мне: «Вот и все, парень!»
Я тяжело опустился на ступеньку и услышал хлопок входной двери и дребезжание собственного амобилера. Понял, что все кончено. Вот теперь действительно все!
Я хотел послать зов Меламори, но знал, что это не нужно. Ничего не нужно. Судьба, с которой я якобы «договорился», лихо крутанула перед моим носом своей жирной задницей.
Кое-как справившись со скулящим сердцем, я вернулся в ванную, умылся, оделся и пошел на службу. В конце концов, у меня в кулаке до сих пор сидел арестованный бородач, который отныне мог считаться надежным приворотным средством. Другое дело, что счастья мне этот диковинный талисман так и не принес.
Разумеется, амобилера не было перед дверью. Интересно, хищение личного имущества у любовника, встреченного в Квартале Свиданий, — тоже освященная временем традиция?..
Пришлось идти в Дом у Моста пешком. Каждый камень на мостовой дурным голосом орал о моей потере. «Несколько часов назад вы проходили здесь вместе!» — бестактно напоминали невысокие старинные особняки улицы Старых Монеток. Мне было совсем худо. И тогда я совершил единственный поступок, который сулил хоть какой-то выход: послал зов сэру Джуффину Халли. «Я иду к вам, Джуффин. И несу подарок. Расскажите пока, как дела, ладно?»